И женщиной любимою назвать

Когда вновь целый зал рукоплескал
Её талантам и мечтал с ней быть,
Был тот один, кто много лет скрывал
То, что хотел её одну любить.

Он воровал её часы и дни
И чувства прятал от ненужных глаз.
И уходил один, когда они
Клялись в любви ей миллионный раз.

Её улыбка, голос, нежность рук
Пленяли многоликую толпу.
Ну а она искала вновь вокруг
Того, кто с ней не мог быть на свету.

А так хотел сказать: «Она моя.
И для неё я сотни лет прожил.
Но поменял на бренность бытия,
Отказывался, клялся и любил».

Вновь говорил другой: «Всё это блажь.
Она мне безразлична. Я лишь твой…»
Но прятал розу в старый саквояж
Для женщины, что тут была мечтой

Для сотен душ и миллионов рук,
Которые хотели вновь обнять.
А он спешил, оглядываясь вокруг:
Вдруг кто-то может тут его узнать.

Он обездолил время и себя,
А счастье променял на глупый страх.
Прожил с другой, ту самую любя,
Чьё имя было на чужих устах.

Кого в итоге он обворовал?
Она ушла до срока, всё простив.
А кто-то в некрологе написал:
«Погибла. Никого не полюбив».

Она любила. Он ведь это знал.
Болела оттого, что в ней жил стыд
За то, что в зале тот один вставал
И делал… равнодушный снова вид.

Отказывался от неё при всех.
Старался вновь её не замечать,
Мечтая разделить её успех
И женщиной любимою назвать.