Это не здесь...

 Это не здесь, а дальше. Совсем далеко. 
 Рельсы. Фонарь вспыхнет враз, промелькнет и стает.
 Мчится мой поезд, ныряющий в ночь глубоко.
 Вехами-вспышками путь его освещают.
 Сколько там ехать? Века? Сонный ритм качанья.
 Где я теперь? Я ребенок. Стою в тумане.
 Ходят по лугу лошади   с тихим ржаньем.
 Пьют лунный свет, осторожно. прядут ушами.
 Чуть отойти, в тумане видны лишь спины.
 А жеребенок совсем потерялся в белом.
 Тихо зову его. Губы его невинны,
 Мечутся мне в ладошку, ладошка с мелом.
 Вдруг все меняется. Ночь, но с другим сюжетом.
 Крупные звери. Огромные как курганы.
 С длинною шерстью под лунным неярким светом.
 С голосом трубным в горн дующим великаном.
 Нету им равных, но тоже прядут ушами.
 Ухо, как шит деревянный большого война.
 Коль побегут, не спрятаться за камнями.
 Просто растопчут меня. Невзначай-невольно.
 Я шевельнуться боюсь, прижимаюсь к камню.
 А за лохматыми в лунном сиянье горы…
 Я засмотрелась. Вдруг звери исчезли сами.
 Снова в тумане. Белесы его узоры.
 Я еще очень мала. Я смотрю на ноги.
 Ноги в сапожках, сапожки расшиты красным.
 Как-то спокойнее стало и нет тревоги.
 Значит я дома. А дома не так опасно.
 Вновь жеребенок тычется мне в ладошку.
 Ходят в тумане лошади. Щиплют травку.
 Лето в разгаре, ночь теплая   и немножко
 Хочется спать. Но кто-то берет козявку.
 То есть меня. На руки. Укутав в шкуры.
 Добрые руки вряд ли меня уронят.
 Сон как туман. Неясны кругом фигуры…
 Вечность качает жизнь на своих ладонях...

  Я засыпаю, мне хорошо. Я дома.

 Вечность баюкает звезды и нашу Землю. 
 Поезд баюкает. Песню поет неспешно.
 В поезде люди, уставшие, тихо дремлют.
 Под бесконечность дороги и длинной песни...