Всякая ли идея является поэтической?

Основу любого произведения составляет его главная идея. То, ради чего создается произведение. Может ли быть любая идея поэтической?.. Конечно нет, идея разврата,   хамства, прославления субкультур, торжества зла, тюремный фольклор, - все это не может быть предметом поэзии. И вот перед нами стихотворение довольно известного поэта - Иннокентия Анненского. Написано блестяще с точки зрения формы, но каково его содержание?.. О чем оно?.. О злачном месте, где дают гашиш и алкоголь. И что?...

Герой пребывает в нем и со скукой наблюдает эту злачную жизнь фешенебельного ресторана. И как итог употребления запрещенных средств и излишка алкоголя - смерть. Где гробовщик ждет очередного "клиента", чтобы свести его счеты с жизнью. Какой смысл в этой идее?.. Она низменная, грубая, ничтожная. И сам тон стихотворения переходит из пессимизма в грубость и наоборот. Можно ли это считать поэзией?.. Нет. Хотя написано с литературной точки зрения весьма хорошо.

Трактир жизни

Вкруг белеющей Психеи
Те же фикусы торчат,
Те же грустные лакеи,
Тот же гам и тот же чад...

Муть вина, нагие кости,
Пепел стынущих сигар,
На губах – отрава злости,
В сердце – скуки перегар...

Ночь давно снега одела,
Но уйти ты не спешишь;
Как в кошмаре, то и дело:
«Алкоголь или гашиш?»

А в сенях, поди, не жарко:
Там, поднявши воротник,
У плывущего огарка
Счеты сводит гробовщик.

Иннокентий
Анненский

А теперь сравните, как эту тему ресторана, и прожигания жизни преподнес Блок. Как глубоко и поэтически верно выразил он все тоже самое, но только с высоким смыслом и глубокой идеей.

Александр Блок
Незнакомка

По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.

Вдали над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.

И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.

Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный
Бессмысленно кривится диск.

И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной,
Как я, смирен и оглушен.

А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!»* кричат.

И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.

И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.

И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.

И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.

Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.

И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.

В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.

* «In vino veritas!» (лат.) — «Истина — в вине!».
1906 г.


Иннокентий Фёдорович Анненский  1855 - 1909, — русский поэт, драматург и переводчик, критик. Исследователь литературы и языка, директор мужской Царскосельской гимназии.