Глава 10

Таня жила в так называемом Царском селе недалеко от метро «Новые Черёмушки», кто в середине 90-х посещал бандитский ресторан, открытый порядочными азербайджанцами, под абсолютно русским названием «Тройка», видел изнутри оттуда перед собой этот огромный комплекс, цитадель для власть имущих с двумя туалетами в каждой квартире, здесь жили работающие в Управлении делами президента, ведущие сотрудники Академии наук, советские работники Всемирной организации здравоохранения ВОЗ и Организации Объединённых Наций, самой хитрой конторы Никанора в мире, имеющей даже свои вооруженные силы под названием ООН, генералы оттуда там тоже обитали, ещё известны  артисты.

Мордор из красного кирпича мрачно возвышался над остальными хрущевскими фазендами, окружающими его, через дорогу был автобусный парк, за ним жилые районы, рекетиры обходили эту сиротскую деревеньку стороной, она была под особо пристальными вниманием районной милиции, отделение которой было через дорогу от вышеупомянутой «Тройки», сами высокие милицейские чины типа Пуго обитали не так далеко от этих мест в Кунцево.

Студент о таком «селе» слыхал, после немногочисленных стрелок с ореховскими, которые даже стрелками назвать было нельзя, потому что они дружили с бригадой Двоечника (и соответственно ненавидели соперничающую бригаду Игоря Абрамкина, Диспетчера), иногда, возвращаясь на Арбат, проезжали мимо, это, как и Солнцево, был не их район, Олимпийская деревня не впечатляла, Центральный Дом туриста тоже, ЦДТ и ЦДТ, разве Кирилл Чертановский, юг Москвы заставлял измайловских скорее возвращаться обратно туда, откуда восходит солнце, к себе в Перово, Люберцы и Реутово-Балашиху, дышалось там намного вольнее, чего только стоит одно название:

— Сиреневый бульвар… — Из букета целого сирени им досталась лишь одна сирень, цвет в общем фиолетовый, всем известно, фиолетовый цвет — священен, страшен удел того, кто хоть как-то оскорбит фиолетовый цвет вселенского космоса. Говорили, проживание в Новых Черемушках укорачивает рост, высокие, сильные мужчины с годами там становятся 1м 70 (иногда с горбом), когда это происходит, памятник Юрию Гагарину на Ленинском проспекте поднимает и опускает в честь этого свои стальные руки, а Хошимин прекращает улыбаться. Так это или нет, Студент не проверял, у Тани рост был нормальный.

Они вошли в прихожую, и он удивился, ожидая ресторанной роскоши а-ля загородный дом батон Шакро Молодого, но квартира оказалась весьма скромная, правда везде стоял запах денег. Налево кухня, из которой была видна та самая злополучная
«Тройка», впереди гостиная с бесконечными книжными шкафами, муж-авторитет писал книги, одна из которых называлась «Ракеты направлены на Восток», выдержала 20 изданий, Студент почувствовал в этом некоторую угрозу, вспыльчивый и богатый Георгий вагонами привозил из-за границы компьютерную оргтехнику, которую фирмы Мансура и Леонида Завадского продавали по стране оптом, если сам Мансур купил себе с этого хоромы напротив Петровки, 38, летучий отряд из которой в конце его и застрелил за то, что он сжёг в камине прораба, который подрядился сделать ему ремонт, то что уже говорит о Георгии! Сам черт был ему не брат, то есть грузинский абрек Сатана из самого криминального района Тбилиси Сололаки, дружили и вместе отдыхали.

Огромного роста, силы, духа и энергии, ее муж держал «Грузинский культурный цент», не ставя ни в грош самого Бубу Кикабидзе, и правильно, что не ставил, фуфлогон, бабник и пропойца, «Воды Лагидзе» это бренд. На расправу ужасный мавр был скор, вазы по комнате по возвращению домой в домочадцев летали, впрочем, возможно, и
обратно, Татьяна Вячеславовна была тоже не подарок. Направо находилась их супружеская спальня с зеркалами на стенах и потолке и водяным матрасом, перед ней детская комната сына Кости, чудесного ребёнка с матово-белой кожей, доставшейся ему по наследству от матери, и большими синими глазами от отца, странно, но он был совсем русый, тоже в маму, на вид на кавказца не похож совершенно.

— Проходи на кухню, — сказала Татьяна, Студент, по-рыцарски опустившись на одно колено, помог ей снять с себя сапоги. Знаете, что чувствует мужчина, стягивая с красивой женщины узкие и стильные импортные ботфорты? На мгновение оставляя в своих руках ее икры и ступни? То же, когда ей целует руку, сначала ладонь, а потом все выше и выше… Что — одарит ли Господь… — когда-то (хотя бы во сне), эти ноги будут на его плечах, тонкими, прекрасными руками обвивая его шею, она воскликнет, а… Аа… Ааа… Произнесёт протяжно, долго и гортанно первую букву русского и тибетского алфавита, выстрелив сознанием своего избранника в заключительный момент страсти прямо в Гималаи в страну Шамбалу, край вечного блаженства. Остановись, мгновение! Оно и так стоит, скоблять, в такие временные провалы без всякой «виагры», долго держится.

— Чтобы раздеть женщину, сначала её надо одеть, — улыбаясь и, кажется, читая его мысли, сказала Таня. — Помой пока руки, я переоденусь! — Вернулась она на кухню в дорогом шелковом халате светло-абрикосового цвета с опушкой из натурального белого меха и прикольных тапочках с большими розовыми помпонами, по-хозяйски подойдя к итальянской газовой плите, электрической, которую не надо мыть, и стала готовить кофе. Когда она повернулась к нему спиной, такая близкая, такая желанная, и почти доступная, Студент сделал над собой немалое усилие, чтобы не вскочить со своего места, не кинуться сзади на неё в одних носках, кроссовки он снял в прихожей, обхватить, прижать к себе ее спину, запрокинуть голову, впиться губами в мраморную, точеную шею и целовать, целовать, целовать, сорвать с неё все, разрывая напополам, этот халат, обнажая плечи, дальше кружевное бельё, без разницы, красное, белое или чёрное, и… Серьги, правда, оставила, поколют все лицо, но оно того стоит, в зале-то каждый день получал и не так. Слова «пеньюар» он тогда не знал. Срубленное дерево в Южной Африке? Не дело обувать красоток в деревянные бушлаты!

Это же не какая-то проститутка, а всесильная смелая богиня, пригласившая глубокой ночью жертву Московского факультета к себе в гости в стиле «визави», полностью  отвечающая за свои слова и поступки, решающая судьбы студентов и хорошая знакомая Людей, будет ли у него когда-нибудь столько, сколько у ее мужа, кто знает, только бы не преждевременная эякуляция, поллюция наяву, а не во сне, отсалютуешь в трусы сам себе, отстреляешься холостыми, нет худшего разочарования и для мужчины, и для женщины, которая стопроцентно это увидит поймёт и застыдит, тогда только с балкона. Он мысленно зашептал себе: «Надо как-то сдерживаться, думай о чём-нибудь нейтральном!» Окончательно его спас аромат крепчайшего кофе, он был такой, собирали не за боюсь, мама, помоги, мертвого продёрнет.

— Привезла из Парижа, — скромно сказала Таня. — Арабика, хотя… — Она немного помолчала. — Париж я не люблю. — Она открыла холодильник, чего там только не было! Бараньи стейки из валютного  магазина на Кутузовском, отварная немецкая ветчина с немецкой же горчицей, сладко-кислой, черно-желтой на вид и совсем не острой, осетрина, буженина, мороженые стейки из сёмги размером с раскрытую ладонь взрослого мужчины, только и ждущие, когда выпрыгнуть на тефлоновую сковородку с непригораемым покрытием в кипящее оливковое масло с солнечных берегов Кипра или Канарских островов, плоские квадратные коробки с чудо-пиццей и зелень с Черемушкинского рынка, огурцы, помидоры, молодой чеснок, оттуда же пресный сыр и домашняя квашеная капуста, а напитки… Экзотические бутылки  с яичным ликером «Боллз», клюквой настойкой и дважды перегнанным настоящим кубинским ромом стройными рядами стояли, возвышаясь друг над другом в специальном отделении двухэтажного белого монстра марки «Филиппс», словно на выставке подарков «Все для вас», все для них и было, достать и выпить, достав все оттуда, взору открывалась огромная морозильная камера, небольшой морг, в котором можно морозить должников, на похищения людей Студент всегда был готов, тема кавказская, пиковая.

Многих, кроме Тани! За неё он, не колеблясь бы встал под пули, подставив горячим, впивающимся в грудь свинцовым шмелям, своё до предела накачанное тело, с детства отличающееся хорошим сложением, не культуризм, но атлетическая гимнастика, иногда изометрия, как брутальный Самсон, известный русский цирковой силач и гиревик. Если для защиты чести Тани придётся войти в конфликт с его новым старшим товарищем Петром, Вором в законе, так тому и быть, Студенту показалось, Вор был тайно влюблён в неё! Уйдёт честно и достойно, смерть не страшила Студента никогда даже в молодые годы, существование, признаться, часто тяготило, основными были два вопроса:

— Зачем жить, если потом умереть? — И: — Если не жить, как Таня? (Или Березовский.) — Совершенно не необходимо! Чем так не жить, лучше умереть. Студент смолоду уважал криминал, проходил в школе «сборы», бойцы из соседних
ПТУ на улице Молостовых или у метро «Новогиреево» собирали молодых, опоздал, получи ногой, иногда давали задания собрать со всех классов взносы в школе, был в теме и надеялся, в дальнейшем как-то это ему поможет, в самом деле, что такое советский дипломат в сравнении, например, с грузинским цеховиком, не говоря о тех, кто их всех крышует, Петрушка! Скажи то, скажи это, привези беспошлинный алкоголь, провези туда балалайки, максимум у него будет импортный музыкальный узел и видеомагнитофон, а тут…

Француз из салона каждый вечер уносил к себе бесплатные кассеты с новыми фильмами из магазина «Мелодия», разрешали. В органы Студент пойти не мог, такого в нем не было, антигосударственный, поэтому качался, позже два раза в неделю обязательно ходил в тир, ну и… Вы поняли! Таня достала из холодильника остатки торта «Наполеон», купленного где-то за нормальные деньги, испачкала заварным кремом палец, медленно облизала, глядя на него, сердце у нашего героя зашлось снова, когда он смотрел на ее губы. Нет, решительно надо уходить, он заерзал на табуретке.

— Будешь? — У Студента промелькнула мысль, в мире всего две женщины, ради которых он готов на все. Она и мама! Смогут ли они потом вместе найти общий язык? Если нет, трагедия! Наверное, смогут, когда родится маленький, в том, что это будет сын, он не сомневался, они станут братьями с этим Костей.

— Да, — выдохнул Студент. Может ли она быть его — целиком.

— Коньяк, — сказала Таня. Он был тоже «Napoleon». Она налила два фужера, один придвинула ему.

— Пей до дна!!!

— Вроде я за рулём???

— Отпускать тебя сейчас нельзя, мальчик ты импульсивный, натворишь дел, по дороге на «Октябрьской» усиленные посты с ОМОНом, лютуют. Такси поймаешь, остановят и такси! Метро давно закрыто… Поспи в большой комнате на диване. — Она подошла к стереосистеме «Басф», тихонько включила Розенбаума, как назло, там, где «Умница», хождение по мукам. Самое радостное в мире любовью самое горькое!

— Я и сюда зашёл на пять минут, душою там, а телом тут… — Студент залпом осушил бокал, Таня чуть отпила и посмотрела на него с хитрецой. Ах, мама, что она за умница! Но она замужем!! Ну и что, он любит ее!!! — Она меня домой гнала…

— Петя тебе понравился?

— Воры не девушки, Человек солидный, степенный, спокойный с четвёртой ходки. Есть авторитет среди арестантов, видно! И не бедный, на Арбате такой Цыган. Если
надо, расплатится за нас, пацанов, сам не подойдёт. Спасибо тебе. — Таня томно изогнула брови.

— За что?  Значит, и Джем понравится, они похожи, и Слава… Слава сильный, и друг его этот, тоже Слава, Слава Слива, сейчас в Канаде. У меня очень хорошая интуиция, — она налила Студенту второй, положила голову на руки, кольца засияли. Она вообще вся была какая-то колдовская, дерзкая, темная, но светлая. — Стендаля? — Студент не сразу понял. Ещё раз показав свой гибкий стан и идеальной пропорции бёдра в розовой пастели, снова открыла холодильник, достала оттуда купленный на рынке лаваш и две открытые банки чёрной и красной икры, влажными зубами порвала правильно испечённый хлеб на две половинки, потом быстро, стараясь не уронить ни икринки, намазала пополам столовой ложкой из обеих один ломоть ему, другой себе, преломила хлеб. Когда по грузинской традиции в доме, куда тебя приглашают, с тобой поделили хлеб свой насущный, это значит, он к тебе скоро приплывёт, генацвале.

— Поставит раком всю Москву, но найдёт! — Таня медленно ела, видно было, проголодалась, за столом почти не трогала ничего, истинная леди, а то подумают, что не наедается, кушал в основном Студент. — Тебе зачётку.

— Благодарю тебя, — сказал он, — тогда я твой должник. Если кто тебя обидит, мы их… Вам, в смысле, тебе, лучше не видеть! Пожалеют, что родились!! На свет!!! Будем пытать, потом убьём. Вместо головы — обрубок. — Он разрубил воздух ладонью.

— С этим проблем нет, — сказала Таня ласково, печально и мудро, — муж много раз за меня дрался, знаешь, Георгий приехал ко мне на дачу, когда я была ещё девочкой много лет назад, куклой в синем платье, машина стояла во дворе, «волга», — она мечтательно закрыла глаза, — предложил стать мне его третьей женой! Сказал, тебе будет все, что угодно, только роди мне сына. Родила... Он хороший мужчина, не плохой. — Таня тоже выпила свой бокал. — Жалко, в своё время он в меня не вложил! Понимаешь? — Студент кивнул. — Я хотела открыть косметический салон, массаж, маникюр или стоматологический кабинет, предлагал мне место коммерческого директора в своём культурном центре, выбрала факультет журналистики. Пожертвовала собой из-за ребёнка. Собираемся покупать землю в Мексике. Ты не солнцевский?

— Далёк от них, — честно сказал Студент, он знал свой потолок, яхт, как у Скотча, и активов у него потом не было. Средний эшелон, но не последний.

— Был на малолетке?

— Прошло мимо! Хорошо сдал экзамены в восьмом, перешёл в девятый, кто нет, большинство присели. Отношения позволяют, поддерживаем.

— Молодец! Джигари хар. (Крепкий.) Завтра утром поедем с тобой в Битцевский парк выгуливать Тобика, — она показала на свернувшуюся калачиком и уже давно мирно дремавшую под столом собачку.

— …тогда я отбиваюсь? На массу… — Коньяк разлился блаженным теплом по телу Студента, у спортсменов алкоголь всасывается быстро, поэтому любят выпить. В стародавние времена на границе с Китаем в Корее один буддийский учитель вместе со своим учеником прогуливался по лесу, вдали они заметили горный водопад.

— Хочешь, чудо покажу? — спросил старый мастер. Он пристально посмотрел на воду, которая стала литься все медленнее, через несколько минут водопад начал струиться не вниз, а вверх.

— Это твой ум, — сказал старый монах. Достигнув вершин «самадхи», концентрации, он мог все, превратиться в огонь, в воду, в тигра, в давно погибшего в сражении злого генерала. Послушник ответил:

— Я понял! — Сегодня у Студента был как раз такой день, два раза оказался там и с теми, с кем вообще не мог предвидеть никогда, может быть, ему наоборот надо быть
благодарным к тем, кто украл зачётку, нет худа без добра, как знать! Душа его стала совершенно спокойна, и он уснул в отведённой ему комнате, не раздеваясь, перед сном увидев сталинский эркер на стене под углом в те самые 90 градусов, на кухне ещё какое-то время слышалась музыка Розенбаума, Таня отдыхала. Потом несколько минут слышалась водичка, льющаяся из душа, русалка купалась, погас свет, посуду она не мыла, завтра, сложила во встроенную в кухонный гарнитур посудомойку. Во сне Студент увидел какого-то еврея, он точно знал, что это еврей и великий маг, рассказал ему вкратце о своей жизни, тот ему ответил, точно все Студент, конечно, не запомнил, но последняя фраза навсегда врезалась в память.

— И ещё… Надо меньше ругаться матом! — Таня во сне тихо материлась на весь свет.

Конец десятой главы