Поэма Закусин Николай

Посвящается моему родственнику, лейтенанту Закусину Николаю, который был расстрелян и сожжён в концлагере Флоссенбюрг за подготовку вооружённого восстания в плену.

Простой тагильский парень Закусин Николай
На Малой Кушве вырос среди ребячьих стай.
Служил в Гайновке в армии (был белорусским край),
Училище военное закончил Николай.

Помощник командира он в танковом полку,
«Военный техник» должность присвоили ему,
В тринадцатый мехкорпус направлен лейтенант,
Но пересёк границу фашистский оккупант.

В июне сорок первого спала ещё страна.
Двадцать второго в полночь нагрянула война.
Убийцы едут весело: Гудериан и Гот
И фоткают с улыбочкой, как гибнет наш народ.

И ночью по тревоге мехкорпус поднят был,
На помощь разведбату на танках он спешил.
Убиты все разведчики, под Браньском бой идёт,
Огнём рычит-плюётся немецкий пулемёт.

А с неба бомбы сыплются, и крик стоит, и вой.
В атаку корпус бросился, вступив в неравный бой.
Грохочут панцерфаусты и танки наши бьют,
Горят танкисты заживо, но город не сдают.

И гибнут, гибнут сотнями защитники от ран,
Танкисты гибнут юные, но едут на таран!
Три дня стеной железною мехкорпус там стоял,
Ценою жизней собственных он Браньск оборонял.

Фашисты силы свежие сумели подвести
И нашему мехкорпусу пришлось скорей уйти.
Дорогой смерти страшною, где горы мертвецов,
По Белостоку корпус шёл, чтоб не попасть в кольцо.

Изранены, измученные встали на пути
Фашистов, чтобы армии сумели отойти.
Но Волковыск захвачен был, захлопнулся котёл.
И смерть кругом, одна лишь смерть, куда бы ни пошёл...

Июнь двадцать девятое. И больше жизни нет.
Прошло всего-то восемь дней, а будто восемь лет
С момента наступления и яростных боёв,
Но не сдадимся, а врага – в могилу заберём!

Тогда был самый страшный бой. На смерть, а не на жизнь,
И из последних сил бойцы мехкорпуса дрались.
Отчаянно сражались советские бойцы,
Врага сковали намертво у Зельвы храбрецы.

Мосты и Берестовица, Ружаны, Волковыск,
И Слоним – всё красным-красно там от кровавых брызг...
Фашистов стая чёрная голодная гиен
Под Минском захватила бойцов советских в плен.

В Офлаг при Хаммельбурге, где русских ждал расстрел,
Везли фашисты пленных... всех, кто дожить сумел.
С нашивкой вместо имени под злой овчарок лай
В бараке оказался Закусин Николай.

Людей морили голодом: лишь брюква да вода,
А хочешь жить и вкусно есть – переходи тогда
К фашистам надзирателем и русских убивай.
Но не пошёл на это Закусин Николай.

В Богемию согнали их на глиняный карьер,
Где от побоев горбится советский офицер,
А из еды лишь воздух, побои да шпинат.
Но в сорок третьем грянул победный Сталинград!
 
И вспыхнула надежда на Родину, на жизнь,
И много офицеров на битву поднялись.
На помощь им богемцы пришли и Цёрклер Карл,
Оружие, укрытие и карты обещал.
 
Но предал кто-то Карла и арестован он:
СС айнзацкомандой он был разоблачён.
Попали офицеры фашистам прямо в лапы,
В застенки смертоносного карлсбадского гестапо.

Закусина в гестапо и били, и пытали,
Но оказался, видимо, наш Николай из стали:
Под пытками жестокими в подвале он кричал,
Но никого не выдал фашистским палачам.

В концлагерь в Флоссенбурге отправили его,
Как тяжкого преступника на гибель прямиком.
Там каждый день – последний день в эсэсовский террор:
Расстрелы и «Arbeite macht frei» на входе приговор.

Февраль сорок четвёртого. Холодный страшный год.
На помощь наша армия всем узникам идёт,
Фашиста бьёт безжалостно и гнев её священ!..
Погиб в плену жестоком помком Закусин Н.

Застреленный эсэсовцем, в печи он был сожжён,
Сожжён, как вещь ненужная... но не был побеждён!
И только пепел по ветру, а человека нет.
А Николаю было всего-то тридцать лет!

Прошло с войны той более восьмидесяти лет,
О Николае нашем нигде известий нет.
Не дождались родители, сестра не дождалась.
И только в двадцать третьем его судьба нашлась

Средь карт военнопленных, среди архивных дат:
Остался на чужбине тагильский лейтенант.
Под камнем безымянным лежит, сгорев дотла,
Бесстрашный тагильчанин Закусин Николай.

Вы спросите, зачем я вам об этом говорю,
Зачем я из небытия всё это достаю.
От воина тагильского остался только прах.
Я память сохраню о нём для всех в своих стихах.

Пусть вечно жив он будет, пусть знают все о нём,
Пусть память о Закусине не порастёт быльём.
Ведь не для казни Николай был матерью рождён,
Пусть знают все, что он погиб, но не был побеждён!

А если кто-то скажет, что пили бы сейчас,
Мы пенное баварское, когда б разбили нас
Фашисты в Сталинграде, ты духа не теряй,
Ты расскажи, как умер Закусин Николай.
Помните тех, кто прошёл войну,
Помните тех, кто погиб в плену.
Цветных трико у них нет, не спорю,
Но они – настоящие супергерои.