Неидеальная мама

У меня в голове есть две мамы.

Одна мама – такая, какая она сейчас. Живой человек, который может ошибиться, заболеть или огорчиться. Родная душа, с которой мы во многом похожи, а в чем-то (и это не страшно!) не согласны. Профессионал, чьему мастерству я хотела бы научиться. Бабушка, умеющая отвлечь внуков, а заодно и меня, своими шутками-прибаутками и рождающимися из воздуха сказками. Любимая и любящая, настоящая в своём несовершенстве мама.

А есть другая мама – мама из моих детских воспоминаний. Она – самая красивая женщина на свете, хотя мои детсадовские рисунки мало это передают. Мама точно знает, что такое хорошо, а что такое плохо, и как надо жить. Я иду за ней по дорожке, держась за коляску с кем-то маленьким, слушаю её захватывающие истории и верю ей бесконечно. Потому что она всемудрейшая и вселюбящая. И я не помню ни одного её резкого окрика, ни одного грубого прикосновения, ни одного неправильного решения. Её руки умеют только гладить и исцелять, её голос – только утешать и петь колыбельные. Мама творит волшебство из куска картона, и я приношу в класс самые красивые стен-газеты. Мама любит меня также совершенно, как Господь, только Он невидимый, а она – видимая, рядышком.

И как ребёнку мне от этой мамы хорошо-хорошо. А как маме – стыдно-стыдно. Потому что я – ни разу не всемудрейшая, ни на капельку не всесильная и почему-то (разве это не передаётся генетически?) не умею делать волшебство из куска картона. И сказки мои – ну разве это сказки? Так, огрызочки с барского стола детских воспоминаний. Перед этой внутренней мамой я робею. Кажется: мне никогда не стать такой. И непонятно: почему, если меня любили так нежно и мудро, я не могу повторить увиденное и пересказать услышанное? Почему моим детям досталась настолько вопиюще несовершенная я?

Пытаюсь найти в себе как в маме что-то хорошее. Но всё, что находится, запачкано какими-то злыми "но". На каждую колыбельную найдётся свой грубый окрик, на каждое объятие – нервный толчок. И любовь моя, едва наполняющая крошечную крышечку от бутылки, так мало похожа на океан Божьей любви...

Не знаю, существовала ли та вторая идеальная мама. Знаю, что моя –настоящая и живая – существует. И когда она мимоходом признаётся в своём несовершенстве, в своих материнских сомнениях и ошибках, мне становится хорошо-хорошо. Не потому, что я, как Хам, хочу посмеяться над наготой своего отца. А потому что получаю надежду: можно быть неидеальной, но при этом любящей и любимой.

И, может быть, когда мои дети обнаружат свою неидельность, моя неидеальность тоже поможет им верить.