Мнящему себя

Тому, кто в пастыри пожаловал себя


Не быть, как Он, бездомным чудаком
И не встречать светило на рассвете,
И не стоять в толпе особняком,
А быть, как ты, известнейшим на свете,

Вещать толпе о благе и любви,
Вещать о том, как жить пристало в Боге.
Но как пусты речения твои –
Ты не прошел по крестной той дороге.

Однажды ты, прельстившись книгой той,
Вдруг воспылал и мыслею, и чувством,
И, вдохновлен пленительной мечтой,
Ты овладел ораторским искусством.

И ты стоишь, взирая с высоты
На души тех, кто жаждет наставленья:
«Недостает в тех душах чистоты
Для полноты Господнего явленья.

Я расскажу всем жаждущим о Нем.
Мной путь Его изучен по минутам.
Я знаю все! Я знаю обо всем,
Что было с Ним, что рядом был как будто».

О, поводырь всех страждущих сердец,
Уйми свой ум, гордыней утомленный!
Не пастырь ты блуждающих овец.
Ты сам в себя без памяти влюбленный.

Не быть тебе ничьим поводырем,
Ведь даже Он без паствы и без стада.
И ничего не знаешь ты о Нем,
И говорить о Нем тебе не надо.

Пройди один по крестному пути,
Взвалив свой крест на раненые плечи.
А если нет, то души не мути,
Произнося напыщенные речи

О чистоте, о вере, о любви,
О том, как быть с великим этим чувством.
Ты свой амвон построил на крови,
Сумев своим ораторским искусством

Прельстить сих чад беседами о Нем
И страх разлить по их сердцам горячим.
Не быть тебе ничьим поводырем,
Ведь поводырь не может быть незрячим.

Духовно слеп, гордыней обольщен,
Ты горделив и смотришь взглядом томным
На тех, кто был тобою обращен
К Тому, кто был лишь странником бездомным,

Кто по утрам приветствовал рассвет,
Кто говорил с проснувшимся светилом,
И кто дарил божественный свой свет
Всему, что взор к светилу обратило.

Он никого не думал поучать,
Он не давал духовных наставлений,
Но мог одним лишь взглядом излучать
Творящий свет для будущих явлений.

В своей любви купал Он целый мир,
Когда ходил нехоженой тропою.
Он – Бог живой, а вовсе не кумир.
Кумир есть ты! Ты властвуешь толпою!

Перед тобой жена потупит взор,
А муж ее утонет в покаяньи.
Не ты ль решил, что – грех, а что – позор?
Не ты ль грозишь, что будет воздаянье

За каждый шаг, что сделал по земле
Сей человек, осужденный тобою?
Печать судьи ты носишь на челе
И, как нарцисс, любуешься собою.

Ты им внушил греховность от любви,
Ты осудил божественное чувство
В самом себе. Пусты глаза твои.
В твоей душе безрадостно и пусто.

Ты не любил, и не был ты любим.
Не знаешь ты священного горенья,
И потому стоишь ты перед Ним –
Пустой сосуд без боговдохновенья.

Что скажешь ты и Другу, и Творцу
В конце своей дороги скоротечной?
Какая речь пристала гордецу
Перед Его любовью бесконечной?

- Я не любил, и ран на сердце нет.
Но я читал и знаю все о Боге,
И на любой вопрос я дам ответ,
Как Ты ходил по крестной той дороге.

Но шел ли я? Все больше я стоял
Перед толпой, мной к Богу обращенной,
И строгость я к сей пастве проявлял,
Самим собой без меры восхищенный.

Не путник я, а пастырь для овец.
Я для Тебя собрал все это стадо.
- Прости меня, ловец живых сердец,
Но ни толпы, ни стада мне не надо.

Все, кто дошли, дошли по одному,
Кто был силен, бесстрашен и безмерен –
Те, кто не внял призыву твоему,
А был своей божественности верен,

Кто смог огонь сердечный сохранить,
В ком свет любви тобою не погашен,
Кто сохранил связующую нить
Со Мной Самим, кто честен и бесстрашен.

Зачем пришел, незрячее дитя,
В тот мир, куда ты даже не стремился?
Ты, по пути ни шагу не пройдя,
Судил людей и тем судом гордился.

Ты не сосуд для страждущих сердец.
Не утолит твой слог реальной жажды.
Не пастырь ты для стада из овец,
И свой амвон оставишь ты однажды.

Ты отстоял, отпел, отговорил.
Теперь иди по крестной той дороге,
Где нет иных проявленных мерил,
А лишь твои израненные ноги.

Куда придешь? Не знаю… Посему
Благословлю грядущее прозренье
Твоих очей и духу твоему
В молитвы час дарую озаренье.

Всегда с тобой Я буду, без конца…
Где б ни был ты, везде ты будешь в Боге.
Не пастырь ты, но ты и не овца.
Ты - путник на нехоженой дороге –

На том пути, который без конца…