Сохраненный Богом

Навсегда остались в душах
Те события войны,
Что в людей вселяли ужас,
И искать здесь чьей вины?
Весь кошмар тех дней суровых
И страданий океан
Не забыть венцов терновых
И следов душевных ран!
Сколько пало их безвинных?
Сколько выстрадано дней?
Сколько смелости в них львиной?
Сколько доблести огней?
Не найти, ведь, непричастных
Не в одной семье вокруг:
У кого-то гибли дети,
У кого-то лучший друг.
Тех, кого забрало небо,
Кто теперь обрел покой,
Кто добыл кусок нам хлеба
И закрыл других собой,
Вспоминаем ежегодно
В светлый праздник всей страной
С днем победы всенародно
Над фашистскою войной!
А о тех, кто был в Дахау,
А Освенцим, Бухенвальд…
Кто трудился, задыхаясь,
Не сломался, как базальт!
В этих страшных и суровых,
Как чистилище местах,
Вспомнить хочется особо,
Победивших жуткий страх.

Не могу пройти я мимо…
Я хочу вам рассказать,
Кто со мной всегда незримо,
И нельзя его отнять!
Мой родной любимый деда,
Светлый мой прекрасный принц!
Не найти мне глубже следа,
Что оставил от зарниц,
Тех, что в сердце сохранились,
Что смогли пройти сквозь ад,
До последнего светились,
Словно доблести заряд!
Ты сумел сберечь ту нежность,
Что обрушил на меня,
Ту, святую безмятежность,
Что утешит, не браня.
Не сломили тебя бури,
Не сгубили холода,
Не смогла твоей натуре
Помешать войны беда.
Ты остался добрым, светлым
И веселым вопреки,
И судьбы суровым ветром
Не смести любви реки!
Ты так рад, что возвратился,
Ты так рад, что уцелел,
Словно заново родился,
К лику истины прозрел.

Ты ведь был совсем мальчишкой…
Лишь всего шестнадцать лет,
И ходил ты в школу с книжкой,
И не знал таких ты бед.
Но бывает, что внезапно,
Выпадает нам билет,
Словно вихрь… не поэтапно!
Нам назад дороги нет.
Все слова твои о муках,
Что когда-то испытал,
В моей памяти как звуки,
Словно режущий метал!

Вот вас гонят, будто зверя,
Словно нет у вас души.
Кто с оружием – не верят,
Что их видит Бог в тиши,
Что придется вам ответить,
Надзиратели СС,
Вам покой души не светит,
Вместо Бога с вами бес!
Про концлагерь ты не слышал,
Про концлагерь ты не знал,
Просто ты из дома вышел…
Вдруг, хватают, на вокзал!
Тут испуганные люди,
Тут кричащие сердца!
Словно в дьявольской причуде
Нас толкают без конца…
Набивают, как скотиной,
Под завязку весь состав.
Больно сдавлена грудина
И ушибленный сустав…
Робкий голос: «А куда нас?»
Лишь доносится слегка…
Замолчать его заставит
След кирзовый сапога.

Вот мы едем, едем стоя,
И не то чтобы присесть.
Здесь толпою мы густою
И хотим ужасно есть.
«Выгружайтесь! Остановка!»-
Нам скомандовал конвой.
Озираясь, как ребенок,
Потерявшийся в лесу,
Как испуганный котенок,
Свой мешок в руках несу.
Наши жалкие пожитки
В кучу сваливают в съезд.
Безуспешные попытки…
Чтоб оставили хоть крест.

Вдруг, приказ звучит: «Всем стройся!»
«Всех отправим на мытьё!»
«Не о чем не беспокойтесь!»…
Только это всё – вранье.
Не отправят всех помыться,
Не накормят всех едой.
От судьбы своей не скрыться,
Даже если молодой!

Нас оценивает главный:
Кто годится для труда.
Остальных отравят газом-
Вот где страшная беда!
И, стараясь распрямиться,
Из последних сил стоишь.
Чтоб для пахоты сгодиться,
Ты все силы утроишь!
Повезло-тебя в работы,
Вот и выигран снова день.
Ждут нас новые заботы,
И дрожим мы, словно тень,
Ведь в бараках сильный холод
И ужасно тесно там,
Изнуряет сильный голод,
И безумно страшно нам!

А на утро нас сгоняют
Под конвоем на мороз,
Чтобы рыли мы траншеи
И тянули тяжкий воз.
Вдруг, удар для утвержденья
Своей власти от конвоя
И слеза от огорченья
Жжет лицо, и нет покоя…
Мы же тоже люди, что ж вы?
Как так можно обходиться?
Вы калечите нам души!
Тело может и смериться.
Ну а за полночь, в бараке,
Невозможно встать на ноги.
Все отекшие и в ранах
Зацепились за пороги…

И, однажды, к нам записка…
Донеслось до нас известье,
То, что НАШИ очень близко,
И спасут нас! Только вместе
Нужно просто продержаться
Пару дней, а может день,
И, конечно, не сдаваться!
Уж свободы видно тень!

Неожиданно погнали
Из бараков нас наружу.
«Роем яму!»- приказали,
Потащив в ночную стужу.
«Для чего же?»-вдруг мелькнуло,
«Неужели?... Невозможно!»-
В сердце больно так кольнуло-
Нас решили уничтожить…
Загоняли всех прикладом
В яму черную, как бездна,
И стрельбою, словно градом,
Убивали бессловесно…

Я такой тиши не слышал
За всю жизнь свою младую!
Оказалось, я не умер,
Просто слышать не могу я.
Я лежу, прикрывши очи,
И СС-овец в костюме
Бьет мне в челюсть, что есть мочи,
Чтоб проверить - Точно ль умер?
Я стерпел – не шевельнулся,
Пролежал там, помню, вечность,
А когда потом очнулся-
Зубы выплюнул, увечный.

А потом пришло спасенье-
Наконец-то НАШИ тут!
Не ужель успокоенье,
И в обиду не дадут?

Так внезапно жизнь вернули,
Ведь я больше и не ждал.
Руки матери прильнули
К сыну - сильно он страдал!
Тело худо, изможденно,
Взгляд глубокий и трагичный,
Только голос возрожденный:
Сильный, звонкий, резкий, зычный!

Словно феникс возродился
И вознесся ты над горем!
Хоть и слез поток пролился,
Мы своим героям вторим!
Мы своих героев помним,
Тех, кто пал, и кто остался,
Сердце благостью наполним,
Восхищеньем, что не сдался!

Навсегда для нас примером
Будут люди той эпохи,
И останется священным
Место, где прошли их ноги!


*посвящается моему деду Скоркину Ивану Федоровичу