Морское. венок сонетов из короны Lorem Ipsum

Магистрал 

Одеждами дождей на прожитое
нахлынула обычная тоска,
и каждое движение простое
гораздо хуже пули у виска.

Твоё развоплощение привычно,
моё – меняет полюса земли.
Печально, обречённо, нетипично
построились у “стенок” корабли.

Отходим мы в иные измеренья.
Родной земле всё отдано сполна.
Теперь не имена – местоименья.
К ногам волчонком ластится волна.

Вот так и начинается исход,
а небо строит новый хоровод.

1      

Одеждами дождей на прожитое
с небес спустилось время золотое –

так память воскрешает эпизод,
и начинают запахи сливаться,
с закатом чередуется восход.
Там на мгновенье хочется остаться,

к невидимому плавно прикасаться:
так к женщине неопытный юнец
стремится прикоснуться в полудрёме
её... Он в вожделения истоме

готов в любых деяниях признаться,
лишь только чтоб возлюбленной рука
могла в его ладони задержаться
чуть дольше, чем обычная тоска.

2   

Нахлынула обычная тоска.
За горизонт намылилась треска.

Собаки воют. Ветер носит время
в обветренной собою же горсти.
Стучится кровь в седеющее темя
и на часах полжизни, без пяти...

Сказать “прощай”– не значит ли “прости”?
Сказать: “прости, коль сможешь, отпусти

иллюзию по имени любовь”...
Теперь ты мне, прошу, не прекословь.
Ты помнишь, где-то музыка звучала,
не воспроизведение пустое,

а то, что нами было от начала,
где каждое движение – простое?

3    

И каждое движение простое
от борта к борту тянет моряка.
Что вам в морском изысканном настое?
Что вам в кромешном свете маяка?

Когда в глухом безудержном запое,
по лестнице Потёмкинской, вразнос,
летит душа – двуцветная, живая...
Так поезд, уходящий под откос,

вагонами за всех переживая,
не молится на рельсов полотно,
но слышит, как колёса, остывая,
нащупывают мертвенное дно.

И это всё, уже наверняка,
гораздо хуже пули у виска.

4   

Гораздо хуже пули у виска
из жизни уводящая доска –

она со стороны как продолженье
фрегата, на котором ты служил,
команды той, которой дорожил,
она же – всех дорог земных суженье.

Её второе имя – погруженье.
Навек смиряя юношеский пыл,
уже не помнишь, что когда-то плыл,
приемля безысходное скольженье

в иную тьму, к великой глубине,
где быть живым, пожалуй, неприлично.
И только убывающей луне
твоё развоплощение привычно.

5   

Твоё развоплощение привычно.
Ты никогда не пробовал дожить
до дней, когда сознанье хаотично
безделицей стремится дорожить.

Ты уходил всегда в расцвете лет.
Был импозантен траурный портрет.
В толпе рыдали девы молодые,

любя до гроба тех, кто прерывал
дыхание на пике всех начал,
хотя и делал это не впервые.

То редкий дар познать свою природу,
чтоб не засесть случайно на мели,
но мы позволим дерзкому рапсоду
сменить надменно полюса земли.

6         

Моё меняет полюса земли          
предположенье, что команда “пли”

придумана, как символ устрашенья
и самооправданье для того,
кто выполняет не свои решенья,
рассудка не затронув своего.

У жизни на расправу вечный спрос.
Над кораблём взмывает альбатрос –

могучий дух взволнованного моря.
Грядущей бури отголоскам вторя,
он – вестник из невидимых миров,
наш дивный мир пронзая апатично

крылом, бескрайность неба распоров
печально, обречённо, не типично.

7    

Печально, обречённо, не типично
ты чувствуешь себя на корабле.
А кораблю всё это безразлично –
там каждый день идёт парад алле:

взмывает флаг над выбритым составом,
реальность, руководствуясь уставом,
меняет человека насовсем,

вышестоящий обладает правом,
нижестоящий по привычке нем,
а вместе это назовётся сплавом,

бронёй, несокрушимою стеной,
укрытой непроглядной пеленой
в том месте, где сомненья отцвели
и строятся у “стенок” корабли.

8      

Построились у “стенок” корабли.
Рисует утро сказочник Дали –
тягучее  туманное пространство –
смочив усы в остатках коньяка.
Он, в общем-то, и не противник пьянства,
и не лукавый критик постоянства,
скорей, адепт. “Дрожащая рука” –

могли его бы называть индейцы,
на пасху разукрашивая бейцы,
но слишком мескалином увлеклись.
Меняя точку G на точку зренья,
теперь они в одежды облеклись
и на санскрите шепчут мне: Очнись!
Отходим мы в иные измеренья.

9      

Отходим мы в иные измеренья.
Волной играет умудрённый понт.
Блестят на солнце выбранные звенья,
а капитан глядит за горизонт.

В его зрачках бушуют ураганы,
что ромом переполнили стаканы.
Рука – на заколдованном клинке.

Он соль не сыплет на былые раны.
Его влекут таинственные страны,
живущие в прекрасном далеке.

Что может быть величественней моря?
С бесцветных глаз спадает пелена,
и мы спешим сменить беду на горе.
Родной земле всё отдано сполна.

10    

Родной земле всё отдано сполна.
Становится невидимой стена,
где прятали запретные желанья.
Теперь твердит забытый звездочёт:
– Нам небо выставляет новый счёт
неведомого прежде наказанья!

По телу дрожь затупленной струны –
“портачник” бьёт несбывшиеся сны,
и сны выходят синие, как море.
Бескрайняя, безбрежная вода
по телу расплескалась навсегда
всё в том же невозможном ре-миноре.

За борт уже отправлены сомненья.
Теперь не имена – местоименья.

11   

Теперь не имена – местоименья,
и прост расчёт на первый и второй.
Меняются на суше поколенья,
здесь – паруса изменчивой игрой
переполняют ветреные души.
И вот уже на палубе не суше,
чем в трюме у чванливого кита.
Считайте, черти, медленно до ста,
покуда шквал не опрокинет рюмку
с названием “дрейфующий фрегат”,
бросая нас на дно, как будто в сумку, –
без лишних слов, без званий и наград.

В себя вбирает вечность глубина,
пока волчонком ластится волна.

12         

К ногам волчонком ластится волна.
Не доверяй, иначе будешь съеден.
Ей всё равно, богат ты или беден –
она тоской по прошлому больна.

В тебе соединились времена,
но ты бежишь обетов и обеден.
Считаешь, что напиток твой безвреден,
а в нём таится хмель и белена.

Ты – маяка незримого смотритель.
Ты – ученик, а стало быть, учитель 
того, что не познает пешеход.

Извечный юнга сказочного флота,
весь в белом на потрескавшемся фото...
Вот так и начинается исход.

13   

Вот так и начинается исход
под крик печальный оголтелых чаек.
На палубу ложащийся восход
окрасит красным полосатость маек.

Любая жизнь не более судьбы.
Стряхни бычок с надтреснутой губы,   
забыв ушедших вдаль домохозяек.
Ты получил просроченный билет,

так разряди в былое пистолет,
и пусть Харон уключиной скрежещет,
переправляя память на тот свет,
где дивный Ад  Пришельцу рукоплещет:

там любят вырожденцев из господ...    
А небо строит новый хоровод.

14   

А небо строит новый хоровод.
В чужих часах кончается завод.

Пожалуй, выходить опять придётся
на станции, где строящийся мост
по запчастям на вынос продаётся
и всё стремится дьяволу под хвост.

Но синева, сливаясь с бирюзою,
вцепилась в сердца розовый гранит.
И странной путеводною звездою
для компаса становится магнит.

Спит вахтенный журнал. Заварен чай.
Сопит по шконкам племя холостое.
Ты примеряешь строки невзначай
одеждами дождей на прожитое.

20 ч. 57 мин.     11.12.2024 года