Скульптура

в темной зале при свечах,
не пробьется лучик света,
в неоконченных трудах,
приглушая Амаретто,
я колдую с жидким воском,
с диким пламенем в глазах,
создаю фигуру Летты.

нежный, тонкий, светлый волос,
глаз бездонных небеса,
стройный стан, прекрасный голос,
все отчетливей и ярче
в мыслях чьи-то голоса.

в помещении убогом,
в мастерской, в седьмом поту,
разговариваю с «богом»,
создавая красоту.

что за дикая натура,
что за взгляд, потоп словес,
ты ожившая фигура,
и терзаешь словно бес.

столько лет я жил в мученье,
не дано мне знать покой,
пробил час, твое рожденье,
знаменованное мной.

что тебя ко мне растопит,
я уже в тебя влюблен,
даже рьяные святоши,
к тебе жаждут на поклон.

ты торопишься проститься,
сердце вырвав из груди,
надо ж было так влюбиться,
подожди, не уходи.

лишь воздушная походка,
зашуршала за порогом,
ты исчезла в темноте,
восковая недотрога,
и оставила меня,
мир мой – каземат стенаний,
мной – приравненная к богу,
был предел моих мечтаний.

кто сейчас в твоей постели,
радость чья тебе близка,
ведь тебя влекут бордели,
похоть плавится и льется,
и любовь твоя низка.

нрав ретивый, пшик манеры,
но в постели холодна,
тон, высочество – не ваше,
«выпивая» всех мужчин,
от пажей и до паши,
ты становишься все краше,
иссушая их до дна,
оставляя без души.

иссохший «труп» уже не в дело,
они подземные гонцы,
душа покинула их тело,
они отныне мертвецы.

мне не дано с тобой быть рядом,
и мысли о тебе – тюрьма,
любовь к тебе мне стала ядом,
о Летта, я сошел с ума.

для них судьба - сплошной трактир,
бездушные марионетки,
они загнали себя в клетки,
и заполоняют этот мир.

тебя я жаждал бесконечно,
от слухов в ярость приходил,
к тебе я в страсти безнадежной
и ревности все годы жил.
и ты пришла, я растворился,
но мысль не давала спать,
что можешь снова лечь в чужую
назло мне с кем ни будь в кровать.

я не могу тебе позволить,
меня оставить в дураках,
мой «бог» мне снова начал вторить,
звоня набат в моих умах.

мое безумное виденье,
мой голос громче говорил,
в порыве страсти, недоверья,
свое красивое творенье
безлунной ночью задушил.