С героем этого сказанья VII

Обрыва днище – зев-страшило –
На Сандра всё глядит в упор.
О, время лапу положило
На шар-планету – вот узор.
А берег, сверху – травянистый;
Ко дну – зубасто-каменистый,
Свидетель планетарных дел:
Века хранить его удел.
«Хоть сотни на тебе оврагов,
Чувашская печаль-земля,
Овражная страна моя,
Да сердце же тебе так радо!», –
Так мыслил Сандр в тишине,
Застыв, как месяц в вышине.

«Тайба-деревня – тень степная,
Родные лица и поля.
На всём печать здесь золотая –
Стога, сараи, тополя…
Все те же синие дымочки
Над крышами ввысь вьются в ночки;
Куда же, детские деньки,
Вы с глаз исчезли, – огоньки?
На небе – тысячи миганий.
А мне бы – изб окошек свет;
А мне светлее места нет
Сегодня, завтра и день каждый…
И как с тобою говорить?
И что тебе мне подарить?

Знай, – дал бы до последней капли
Тебе… и кровь! И пал б без сил.
Летят два голубя, вон, в дали
Небесной, в свисте легких крыл…
Ах, не торчать и мне б на месте –
Махнуть бы птицей в занебесье:
К Санюк бы мигом долететь;
Хоть на карнизик бы присесть
В Москве далекой и шумящей!
А здесь, в деревне – тишина,
Что даже мухи «песнь» слышна;
И гул в груди, тоской щемящей».
Так Сандр, глядя ввысь и вдаль,
Плыл в море дум, где всё – печаль.

И слышал он в осеннем ветре
Как будто песню, что она
Так дивно спела на концерте,
На бале осени, тогда…
О, до сих пор у Сандра в сердце
Та песня, словно в ночь – луч солнца!
«Ах, ласточка, летишь куда?..» –
И задушевна, и проста –
Прощальной песней стала классу:
Не знал ведь в вечер тот никто,
Что их Санюк так далеко
Уедет скоро уж, – в столицу…
Ах, без неё мир Сандру – пуст;
Без листьев стал вдруг будто куст!

Он часто ходит в сад колхозный
(Колхоз-то «сдох», а сад всё жив).
Ему овраг по сердцу, грозный.
За садом – ширь усталых нив.
Цветастый бархат под ногами;
Кто стелет это «оригами»?
Ему и душу Сандр дал б,
И счел б за брата, и сказал б…
О чем же? Ах, про всю влюблённость, –
Открыться бы кому-нибудь;
Полегче стало бы чуть-чуть,
И в жилах не бурлила б томность!
Вообщем, Сандр ждет и ждет, –
Когда свиданья час придет.

Волшебна ж сумка почтальона;
Чудесней в мире нет мешка!
Влюбленному – спасенье словно
Лишь в ней; и вера та светла.
Желанный друг – почтовый ящик.
Туда раз десять за день мальчик
Заглядывает, как в тайник,
Найти мечтая «золотник» –
Письмо Санюк из дальней дали,
Из белокаменной Москвы.
Уж почтальон, конверт и в сны
Ему являться часто стали.
И наяву, глядит куда,
Всё будто – миленькой глаза.

Такого раньше не бывало.
Весь подтянулся, похудел;
От Сандра детство ускакало, –
Он словно разом повзрослел.
И в голосе – басок мужчины;
Походка – будто бы пружины
Упругие его несут.
Характер стал вот сух и груб;
И грусть в глазах, таких зелёных,
В тенёчке крылышек-ресниц.
Один, с башкой склонённой вниз,
Всё в стороне от игр шумных
Частенько наш дружок-герой;
Наедине с самим собой.

Дивятся на такое диво
Все одноклассники, друзья;
Такое странное тут дело:
Что с Сандром – и понять нельзя!
Вовук – друган, сосед по парте –
Затылок чешет: вот-те, на-те,
Сменили Сандра будто, – весь
Он мыслями не тут, не здесь,
А где-то в дебрях, что ль, гуляет?
Когда хохочут все, он тих;
То вдруг взрывается, как псих;
То в даль мечтая как б, вздыхает…
Таким не знал его Вовук;
Весь изменился Сандр-друг!

Футбольная площадка-поле –
«Святое» место пацанов –
Его не манит будто боле;
А был ведь автором голов,
Первейшим форвардом команды, –
Двойник почти что Марадоны!
Теперь – ушёл как будто в сон
«Звезда», фанатик, чемпион;
Куда-то тенью исчезает
С уроков, часто, просто так…
Вовук-то знает, – Сандр в сад
От глаз сторонних пропадает.
Вот в школе снова его нет;
Совсем стал «диким» человек.

(продолжение следует)
***