Господи! Мир так велик и юн...

* * *
1.
Господи!
Мир так велик и юн!
В росы оделась трава плакун.
Похолодало, и вот в долинах
над головой соколиный вымах
перистых и золотой обрез
неба над лугом, где бродят без
Пастыря, кем-то забыты, козы.
И надо всем голубеют звёзды.
Сосны Троады врастают в них.
А человек на холмах земных
думает: «Кто я? Зачем всё это?»
Кто же ответит такому? Лето
вот уже кончилось. Воздух пуст,
и молчалив 
          придорожный куст
огненный.

2.
Через бездну, где-то между Лирой
и Цефеем, мчится неживой
камень, и — лавируй-не лавируй —
всё равно у нас над головой

наша окончательная гибель:
огненная вспышка… А потом
звёздами безжалостными зритель
насладится в небе ледяном.

Там, на неприветливой планете,
одинок при свете Гесперид,
на чистейшем русском диалекте
пару строчек горьких сочинит:

«Кончено! И некого винить
в этой катастрофе, ибо, что уж,
так оно устроено не мной.
И падучей
          огненной
                звездой
                любовались,
                помнишь?»