Дэвид Герберт Лоуренс. Демократия

Я демократ – люблю солнечную свободу в людях –
и аристократ – ненавижу собственническое
        ничтожество в них.

Я в каждом человеке люблю солнце,
когда вижу его, пусть даже малое,
чистое и смелое, между бровей.

Но когда я вижу этих серых успешных господ,
мерзких, бессолнечных, напоминающих трупы,
успешных рабов, совершающих механические движенья,
тогда я более чем радикал и чувствую в себе гильотину.

И когда я вижу рабочих людей,
бледных, убогих, снующих, как насекомые,
живущих, как вши, на жалкие деньги,
никогда не поднимающих глаз,
тогда хочу, как Тиберий, чтобы у всех была одна голова*,
которую я смог бы срезать.

По мне, когда люди станут совсем бессолнечными,
им незачем существовать.
__________________________________________________

* Лоуренс ошибся: фраза «О, если бы у римского народа была только одна шея!» согласно Светонию была произнесена не Тиберием, а Калигулой (Жизнь двенадцати цезарей 4, 30).   



Democracy


I am a democrat in so far as I love the free sun in men
and an aristocrat in so far as I detest narrow-gutted,
        possessive persons.

I love the sun in any man
when I see it between his brows
clear, and fearless, even if tiny.

But when I see these grey successful men
so hideous and corpse-like, utterly sunless,
like gross successful slaves mechanically waddling,
then I am more than radical, I want to work a guillotine.

And when I see working men
pale and mean and insect-like, scuttling along
and living like lice, on poor money
and never looking up,
then I wish, like Tiberius, the multitude had only one head
so that I could lop it off.

I feel that when people have gone utterly sunless
they shouldn’t exist.