Дополнение Горизонтальных новелл

- Ну Вы и циник – также мысленно присовокупила Ирина Львовна.

И эта самая «история», как гегелевская случайность, произошла-таки между нашими персонажами - несовместимыми Буратино и Мальвиной, в смысле – между Закруткиным и Ириной Львовной.
Через несколько недель после указанного обмена взглядами в институте началась сессия. Ирина Львовна принимала экзамены в той же аудитории-амфитеатре, в которой читала лекции, проводила семинары и коллоквиумы. По традиции на экзамен заходили студенты в количестве пяти человек, а потом, по мере уходящих, - соответствующее количество. И вот, когда уже несколько вышло, в аудиторию втиснулся запыхавшийся Закруткин. Он шмыгнул к преподавательскому столу с веером разложенных экзаменационных билетов, двумя стульями и Ириной Львовной с серьёзными серыми глазами на одном из них. Она сначала не обратила внимания на вошедшего, но когда тот поприветствовал её и без приглашения протянул руку за билетом, посмотрела на него с выражением когнитивного диссонанса, как иногда выдавал Василь Иваныч, вворачивая понравившийся ему медицинский термин – она же помнила о своём обещании. Закруткин, уже взявший билет и объявивший его номер, шёпотом пояснил «преподдавательнице», что не хочет никакого снисхождения, тем более от неё (это последнее немного смутило принципиальную Ирину Львовну, и она отправила принципиального же Закруткина готовиться). Пока очередной студент докладывал свои познания предмета, Закруткин задумчиво смотрел на Мальвину, и, как бы решившись на очередной подвиг, как только студент отчитался, получил зачётку и пошёл к двери, поднял руку:
- Позвольте?
- Если Вы готовы – удивлённо ответила Мальвина – пожалуйста.
Закруткин присел на рядом расположенный стул и начал негромко своё повествование по вопросам билета. Ирина Львовна, положив руки на столешницу и откинувшись на спинку стула, нечаянно демонстрируя колени под коротким платьем, постукивала паркером в такт повествованию, наблюдая за остальными. Наглый Закруткин с таким же выражением, как у Ирины Львовны, и продолжая доклад, вдруг положил ладонь левой руки под платье на колено (правое) принимающей экзамен и двинулся выше. У неё порозовели уши. Когда ладонь нахального Закруткина упёрлась в паж, удерживающий чулок, Ирина Львовна возмущённо прошептала:
«Уберите руку немедленно…»
Изменить кардинально ситуацию возможности у неё самой не было – хотя со стороны сидящих в амфитеатре и задумавшихся о пропущенных лекциях, событие не было заметно, т.к. у стола была задняя стенка, но вот если бы возмущённая девушка принялась физически сопротивляться, все всё бы поняли, истолковали по своему и, не исключено, не молчали бы в кулуарах (особенно – студентки). Единственное, что смогла придумать несчастная Мальвина, - схватить зачётку Закруткина, поставить соответствующую оценку («отлично»), расписаться, вручить её хозяину и попрощаться. Конечно, произошедшее – случай невероятный и единственный за всю историю экзаменов во всём мире.
После времени экзаменов, ближе к вечеру Закруткин с букетом белых роз с одуряющим запахом дождался Ирину у выхода из института, встал перед ней на одно колено, протянул букет, попросил простить его героический демарш и дрожащим голосом сообщил:
- Вы мне очень нравитесь – не столько, как преподаватель… Нет, как преподаватель – тоже. Но больше и в основном, в качестве девушки, не решаюсь пока сказать больше.
Ирина Львовна, возможно от неожиданности и оперативности грешного Закруткина, а может и проникнувшись запахом, также неожиданно приняла букет, уткнулась лицом в лепестки и, посмотрев на стоящего перед ней Закруткина, сказала с улыбкой:
- Встаньте, герой, и пойдёмте-ка чистить Ваши джинсы. (Закруткин подумал, что такого приглашения от девушек он ещё не получал).
И дальше до дома Ирины он шёл с ней рядом:
- Спасибо, если простили. Всего доброго.
- А как же джинсы?
- Ничего, в общежитии почищу. Спокойной ночи.
- До свидания…