Из жизни русского офицера

С приходом гувернантки начинался день,
Всегда на предыдущий не похожий.
Француженка умело побеждала лень:
Ждала меня плетёная рогожа,


На ней я кувыркался и лежал,
Свой хилый торс  от пола отжимая,
Затем к пруду под дождиком бежал,
С травы росу холодную сбивая.

Вдыхая буйного цветения аромат
Черёмухи цветочков вьюжно-снежных,
С помоста прыгал в воду, как солдат,
«Спасал от зверя»  гимназисток нежных.

Затем, традиционно – круассаны,
Какао, сыр, яйцо, ромштекс,
С напитками плодовыми стаканы,
Творожный под сметаной кекс.

Потом – свидание в библиозале,
Моё знакомство с древним миром:
С Элладой, Эфиопией и Галлией,
С далёкой Византией, Римом.

Во время паузы – прогулка по аллеям,
Открытие живых чудес природы,
Жаннетт, цветы от шалости жалея,
Не позволяла их ломать, читала оды.

Беседы проводила на французском,
Переходя порою на английский.
Испытывая неприязнь к германцам,
Предпочитала объяснить по-русски.

Перед обедом  - лодочный вояж
И декламация Вергилия и Данте,
Анализ Левитановских пейзажей
И философия гиганта Канта.

В вечерние закатные часы –
Сольфеджио и техника рисунка
И овладение гитарой семистрункой,
Прогулка в парке до явления росы.

А перед сном, конечно, сказки
Из уст милейшей нянюшки Ундины.
Она умела донести народа краски
И оснастить их чудесами дивными.

Окно зияло летом на балкон,
Спать полагалось под периной  и в пижаме,
Таков для тела был неписаный закон,
Об этом сказано в творениях Хайяма.

Как,  я заметил,  дни  были различны,
Но непременно связаны с трудом.
Садовник Родион предмет свой знал отлично,
Как муравей свой знает дом.

Он обучал меня аграриев искусству,
Садов устройства ремеслу,
К животным сострадательному чувству
И как помочь в беду попавшему  без слуг.

День следующий был с каретником в сарае:
Я с мастером «лечил» ось колеса.
Каретник опытный  Семён Караев
Творил в глазах моих с каретой чудеса.

После каретника, перед обедом,
Занятия с отцом в рапирном зале.
Отец мой исповедовал по жизни кредо:
«Бить надо первым, чтоб не обижали».

Послеобеденной сиесты опосля
Занятия танцами и  верховой ездой.
Я был худой, а мой гнедой костляв,
Общение грозило нам «бедой».

Клотильда де Марель учила танцам
Салонно-бального «разлива».
Мои манеры доводя до «глянца»,
Успехи в танце восхваляла живо.

Кузнечному был обучаем делу:
Держал клещами «белые» болванки,
Железо в горне становилось белым,
Бил молотом, выковывались санки.

Я был научен плаванию, стрельбе,
Умению пользоваться плугом и косой,
Мыть ноги перед сном росой,
Не предаваться глупой похвальбе.

Зимой я тройку запрягал в повозку
И, как ямщик заправский, управлял конями,
А это, вам скажу, не просто
Не перепутать удила с вожжами.

Настало время сделать важный шаг:
Я был определён в 2 кадетский корпус.
Винтовка в руку, за спину – рюкзак,
Так начинался мой солдатский «opus»*

Случилось это за пять лет
До дерзкого визита Бонапарта.
За это время офицером стал кадет,
Прилежно отсидев известный срок за партой.

Березина, смоленский тракт, Бородино,
Бесславные дороги отступления,
Наполеона стяги, как в глазу бельмо,
И ожидание часа грозного отмщения.

Судьба распорядилась так,
Что был я в гуще битвы скверной.
Поручик Лермонтов, хоть не был там,
Но рассказал об этом достоверно.

Был я контужен грохотом ядра
И потерял от сабли часть руки,
Но горд, что мы – наследники Петра
Русь сберегли, пройдя сквозь муки.

С двояким чувством приближался к дому:
Меня терзала боль в отрубленной руке
И радость возвращения в хоромы.
Бежал, ласкаясь, ветер по руке.
13.12.24------* работа (лат.)