Наши рыбы уходят на глубину, В лес густой забирают

Наши рыбы уходят на глубину,
В лес густой забираются наши птицы,
Наши звери знают меня одну:
Как хозяйку знают и как царицу.

Наши замки, звезды и корабли
На картинках в книгах бледней не стали.
Это мы повзрослели - изнемогли.
Это мы настранствовались - устали.

Это мы любили стихи в ночи,
Это мы твердили, что вс; не ново.
И сейчас мы можем ещё лечить,
Не лекарством так пота;нным словом.

Но как счастье сияло в других глазах,
Не рождая морщины над переносьем...
Это мы не верили в смерть и страх,
Что земля злодеев плодит и носит.

Мы однажды поверили и пришли
К однозначным выводу: все пропало.
Это мы не рыхлили своей земли,
И таких вот странных вокруг навалом!

Между тем упрямое время шло
Мимо нас, а что мы о нём расскажем?
И рождалось рядом добро и зло,
Зла рождалось больше, как будто даже.

И кому теперь раздавать хлеба,
Рыб делить и сказывать по- простому?
Словно голое поле теперь судьба.
И орудия блещут, и люди стонут.

Но и в этой окрошке страстей и бед
Мы не можем божьи предать щедроты,
Потому что если ты был поэт
До конца им будь, до последней ноты.

До последнего выстрела, до клинка,
Нет, не так я сказала, скорей: до клина
Журавлиного, рвущего облака,
Против бури летящего над равниной.

Или нас возвысит раздел врем;н,
Или тленом станем мы все негодным.
Ты родился поэтом и где рождён
Там и жги глаголом багрянородным.