Краями полномочий
словно накурено на целую жизнь,
я проснулся без сна,
сработали боевые рефлексы
когда оторопели во мне,
и я пытался осилить условности экстраполяции,
но лишнего отсека в голове не нашёл,
как то сразу затосковал,
всё запылало,
но не обожгло, когда втёк на огонёк…
а свет падал и падал, давя землю,
я рядом был и всё видел,
в электрической берлоге
потерявший равновесие ихтиандр
дышал наперегонки с рыбами
видом усталого,
а звёзды плясали в полнакала
рысьим бегом рыская невнимательно,
и только угрюм был мой слог
вдоволь наглотавшись морской болезни…
дню – длинной поверхностью лежать совсем
выставив себя на посмешище,
губам – терзать улыбку медленно и верно,
собственно они собственники изнеженных вылизываний
на языке дохлой собаки,
так проходимцы до
первых морганий скользких подножек
принимали нейтральную форму в суровых играх…
в дозоре клея, оставаясь тлеть,
мелодия шероховатых обоев
механический скрип
движений секундной стрелки выслушает,
ежепрослушанный гнутый профиль бровей
в многоликих крысах яростно тих,
но как будто крадут глаза, –
однобоко,
в сторону,
будто знают –
лишнего отсека в голове найти нельзя…
а мне вредят остановки сердца,
когда вели раскопки на солнце –
пускали воздушный шар,
на моём плече дремала только что вылупившаяся сова,
старость в яйце до сих пор заметна,
но мне невидна,
а я на бумаге нарисую не бумажный рисунок своего пробуждения,
да,
он останется,
но,
достанется ли оставшимся,
бывает и так,
половина без четверти, а уже не страшно,
словно выветрило целую жизнь.
Свидетельство о публикации №124121306147