Трудный экзамен

(поэма)
                Но знаю я, что зря стучат колеса,
                Таких, как брат, куда не завези
                На их правдолюбивые вопросы
                Нет праведных ответов на Руси!
                Василий Ловчиков

1
Лишь заалел рассвет зарёй багровой,
И сон ещё ласкал мечты причал,
Как от дверей внезапный и суровый
Входной звонок призывно зазвучал.
Встаю, роняя сон с ресниц тяжёлых,
Плетусь к дверям, прозрению не рад,
А у дверей цветущий и весёлый
Берёт меня в объятья старший брат.
«Встречай гостей!» - звучат слова привета,
Струей воды сон прогоняю прочь,
А за окном волной привольной света
Уже и день теснит колдунью-ночь.
Ликует газ, и чайник ожил вскоре,
Нехитрый завтрак нас к столу позвал,
И потекли мужские разговоры,
Которые отъезд лишь оборвал...

2
В решеньях скор и по натуре пылкий,
Брат с детства в спорах истину искал,
И в этот раз за дружеской бутылкой
Связь коммунистов с жизнью проверял.
 «Послушай, брат, ты человек партийный,
А партия наш вождь и рулевой,
Так разъясни как коммунист хоть ты мне:
Куда вы нас ведёте за собой?
Я работяга, руки вон — в мозолях,
Парторг трубит, что рай земной творю -
Счастливую себе и детям долю,
За что обязан вам и Октябрю.
Вожди твердят, что наш Союз в расцвете,
И в мире нас счастливей не сыскать,
Коль это так, прошу тебя ответить:
Как их слова с реальностью связать?»
Вопросы брата для меня не новы,
Но и теперь, уже в который раз,
За партию держу ответ суровый,
Ведь гегемон экзаменует нас!

3
«Ты знаешь, брат, — он закипает в гневе, —
Гостил в селе — не сеяны поля!
Спросил крестьян: «Что, нет нужды в посеве?
Иль под парами скудная земля?» -
 Вздыхают: «Нет, по осени кричали:
«Ура! Ура!» — осилив сдачи план,
И докричались семенной хлеб сдали,
А черноземье — на год под бурьян».
 «Так разъясни, как до того дожили:
Поля не сеем, в Штаты - на поклон,
В нечерноземьи ж сами погноили
Не пуд, не два, вон — в «Правде» сообщили,
Аж восемнадцать миллионов тонн!» -
Как на такой его вопрос ответить?
Цитатой Съезда прессу заклеймить?
На «стрелочников» промахи повесить
Или погоду, как всегда, бранить?
И я верчусь, как уж на сковородке,
Талдычу про ошибки на местах,
Международной кризис обстановки
До хрипоты мусолю на устах...

4
«А как понять,- он просит,- разъясни мне:
Твердим: «Гниёт проклятый «капитал»,-
А он силён и всё цветёт поныне,
У нас же: то ошибки, то аврал!
Пусты прилавки, недовольны люди,
Капитализм переманил друзей,
Вожди ж под звёзды расширяют груди,
Взахлёб бубня о торжестве идей!
По культам, верно, лидерами стали
Вожди народов наших братских всех,
Средь них: и Брежнев, и Хрущев, и Сталин,
И Мао, Чаушеску, Ким Ир Сен..
Народы ж стонут у таких героев,
Где ж торжество марксизма, покажи?» —
Я Марксом с Энгельсом из «Манифеста» крою,
Чтоб не спуститься до открытой лжи.
И впрямь: всё ярче Запада успехи,
И наш Генсек всё краше в орденах...
Но не хотят румыны, венгры, чехи
С ним оставаться в классовых друзьях.

5
«Мне подскажи,- брат снизошёл пониже
От культа, до проблем в стране с детьми,
Что делать с младшим, выхода не вижу?
Растёт лентяем, стыдно пред людьми.
Вдвоём с женой мы днями на работе,
Где мастера о нормах нам зудят!
А он один, учёба не в почёте,
Как беспризорник — сам себе судья.
Побить нельзя — он сам в расцвете силы,
Лишь тронь — намнёт по глупости бока,
А комсомол и школа упустили:
Как, чем увлечь — всё думают пока.
Детей, как он, в стране, я знаю, много!
Что, в коммунизм любых решили брать»
И я цежу в ответ сквозь зубы строго:
«Решенья Съездов надо изучать!
В них всё вперёд разложено по полкам,
Не поленись, прочти и будешь знать»...
Но он отрезал, не дослушав толком:
«Я бредни эти перестал читать».

6
Брат, наконец, до творчества спустился
Мне показал написанный им стих
О том, как он в деревню торопился,
И по дороге дождь его настиг.
Как под дождём он вымок весь до нитки,
К тому ж в грязи безвылазной увяз,
И счастлив был, что к теткиной калитке
По бездорожью прикатил УАЗ.
Он верил — стих хорош идейной правдой,
А стих без правды — для него не стих!
И грязь УАЗом одолев, как автор
Считал, что цели он своей достиг.
Я рассуждал о Бальмонте, о Фете
Об Анненском, о Блоке, наконец,
Он равнодушен был к поэтам этим,
Лишь в Маяковском видел образец.
Мы разбирали ямбы и хореи,
Верстали строфы, рифмам дав простор...
Так день за днем в течение недели
С ним до отъезда длился разговор.

7
Но наступило время расставанья,
Мы прикатили с братом на вокзал,
И, чтобы скрасить время ожиданья;
Проследовали в ресторанный зал.
Был рыбный день. От хека до селёдки
В меню, увы, лишь прочерки нашли,
Сто граммов, разрешенных, выпив водки,
Не закусивши, на перрон ушли.
А там, достав «мерзавчик», бутерброды
И за углом, забыв про ресторан,
Прикрывшись свежей «Правдой» от народа,
Хватили посошковые сто грамм...
Пылал закат, багрянец красил кроны,
И серп луны барашки туч косил,
А скорый поезд, увозя вагоны,
С собою сонм вопросов уносил
Туда, где вдруг найдётся некто умный,
И все вопросы брата разрешит,
И этот для меня экзамен трудный
Его, лишь позабавив, рассмешит...

Но знаю я, что зря стучат колеса,
Таких, как брат, куда не завези...
На их правдолюбивые вопросы
Пока ответов нету на Руси!
               
19 июля 1981 года