Не впопыхах - поэма 221-224

221.
В Оби я видел отраженье
не молодое, но своё.
И ощущал мечты суженье
под восклицанье: “Ё-моё!”
Куда-то сгинула причёска
и кокон стильный мой исчез.
Не стало на лице ни лоска,
ни выразительности грёз.
Река текла и извивалась,
прокладывала рьяно путь
на Север. В поле спотыкалась
и бормотала: “Не забудь
мою к тебе, Сорока, щедрость,
что ты остался жив. Поэт,
твоя осознанная бедность,
в которой измерений нет,
в многообразии стремлений,
что совпадает не с моим
теченьем против удивлений.
На чём, упорствуя, стоим?
Предвидя степень риска,
я продолжаю путь туда,
проход где видится без писка,
остались где твои года
не лучших состояний светлых
в неопалимости земной
и действий с жёсткостью ответных”.
Не заржавеет что за мной…
…придут другие отщепенцы –
изгои в собственной стране –
и выкинут опять коленцы,
что и не снились даже мне.
222.
Новелла в осени дремала,
по теме истиной скользя.
Казалось бедолаге мало,
иначе жить, чем я, нельзя.

Поэту неизведанных просторов,
непокорённых им высот.
Во избежанье разговоров,
коль вместо слов вокруг осот,

невежества и совершенства
не видит с панталыку он,
всё ждёт туманностей, пришествий
под дикий безусловный звон,

стоящий по-над лесом ночью,
когда уснули города.
Я понимаю, между прочим,
свистят зачем все провода.

Они нас призывают к миру
взаимопониманья за чертой.
Доволен снеговой Сибирью –
божественною красотой.
223.
Осень.
            Посерело небо…
…погрустнело всё вокруг.
В памяти всплывает небыль
и становится печально вдруг.
Горизонт
                не виден в поле,
на обском просторе волн.
На закат иду по воле
в этом беспокойстве горн.
Золотой посыл
                кружится,
в удивлении смотрю.
Как же хочется сдружиться
со звездою на яру.
Я продут
                ветрами века,
в то же время я продукт
невезений человека –
мысли у него крадут,
а ему
          и нету дела.
Закоулками спеша,
беспокойная запела,
обомлевшая Душа.
224.
Я был пургою очарован,
что бушевала за окном.
Вход онеменья её прорван –
я был на небе на седьмом.

Когда открылась дверь обозренья,
ворвался обреченья звук
с услышанным стихом-твореньем.
В сознанье лязгавший паук –

сплетал из слов он паутину,
гармонию в неё вплетал.
Простор он разом весь окинул.
Я в паутине пребывал.

Не возбуждаясь от успеха,
смотрел на взлёт моей мечты –
происходила дня потеха –
пурга развесила холсты

с изображением сугробов
и застругов по тундре дня
для услаждения не снобов,
а непосредственно меня.