Тридцать седьмая

После рождения Дмитрия в сентябре 1976 года мы переехали в трехкомнатную квартиру в том же подъезде. Точнее, я переезжал, пока жена была в роддоме. А если уж совсем точно – то Георгий Кочек и фрау Клаус с двумя молчаливыми немцами-работягами все наше нехитрое барахлишко в новую квартиру за полчаса перетащили. Всю мебель, большую часть кухонной утвари и постельное белье мы оставили в двушке, кроме тех немногих пустячков, которые жена сама покупала. В трешку нам приобрели новые мебельные гарнитуры – спальный, гостиный и даже кухонный. Такие там были тогда порядки: семья без детей или с одним ребенком жила в двушке, с двумя – в трешке, а больше детей ни у кого тогда, кажется,  и не было (да и как-то не принято было у русской технической и/или гуманитарной интеллигенции заводить более одного-двух детей). Молодые семьи как-то не успевали завести много детей, потому что командировки у большинства (кроме начальства) продолжались обычно от года до трех-четырех (максимум  – пяти) лет. Ротация соблюдалась весьма последовательно и неуклонно. Меня, кстати, уговаривали остаться на пятый год, но меня тупо рутина заела. Жена потом долго ворчала, но это было уже потом, когда мы вернулись в Москву перед самым новым 1980-м годом. А теперь я и сам думаю: может, зря отказался, да пожил бы еще годок в ГДР? Могла бы и вся жизнь пойти по-иному. Но… история (что страны, что отдельного человека) не знает сослагательного наклонения. Кстати, за пару месяцев до рождения Димки, Вову жена моя Наталья отвезла бабкам-прабабкам. Мы его потом забрали с собой, когда Димке уже чуть меньше года было, а до этого привозили совсем крошечного (2-3 месяца от роду) Димку в Москву, с братом знакомиться. Эх, и баловал я свою первую жену, жизнь ей облегчал, как мог – то есть, беспредельно, а зря! Не ценят этого всего женщины, да и вообще – хорошее они очень быстро забывают, а вот не очень хорошее помнят всю жизнь. Крапивное семя, как говаривал М.Зощенко…))  Ну, это только мой личный опыт, видимо, столь отрицателен, хотя и положительного в моих браках хватало. Только мои предыдущие жены не понимали, что трудности надлежит преодолевать вместе, а не поврозь…И вот только после своего 50-летия я, наконец, встретил и друга, и любимую, и жену. Но это – совсем другая тема, а сейчас хочу закончить про ГДР. Про события, которые происходили со мной (и не только со мной) в течение этих четырех лет, я мог бы написать целую книжку, но это как-нибудь потом, если жив буду. Ограничусь кратким изложением основных событий. Итак, работал я переводчиком в системе Мингеологии ГДР, был комсоргом, профоргом, ответственным за сотрудничество с немцами в рамках Общества дружбы СССР-ГДР. Ни минуты свободной не было, но это была интересная, наполненная жизнь. Жили насыщенно, дружно, работали все честно, творчески, и никто никого не подставлял и не подсиживал. Ну, кроме хохлов, конечно – впрочем, они-то никогда по-людски жить не умели и не хотели (и ничего в этом плане не изменилось!). На всех совещаниях всегда говорили только по делу, никакой воды: как сейчас помню, с утра говорили о ситуации практически на каждой скважине, включая показатели пластового давления, состава газа, степени обводнения и т.п. Все проблемы оперативно оформляли в задачи, по задачам  определяли приоритеты и алгоритмы решений, составлялись временные рабочие группы, которые приступали к решению  задач и т.д. и т.п.
Все наши специалисты были, с одной стороны, уже достаточно опытными, причем опыт этот был разнообразным: наши разработчики газовых месторождений имели опыт решения всех подобных задач и в условиях Азии, и Крайнего Севера России, и Ближнего Востока, и Европы. Классный был народ! После совещаний могли продолжить обсуждения в коридорах НИИ, на улице, в столовке.