Быстроногий Гоначхир

(из карачаево-балкарского нартского эпоса)

Где Балык быстроводный начало берет,
Жили издревле нарты – отважный народ.

В том народе прославлен весьма  Гоначхир,
Зверолов и охотник, великий батыр.

Словно тур пробирается он по горам –
Никуда от него не укрыться зверям.

От добыч Гоначхира прокормлен народ,
Каждый дом без забот и в достатке живет.

Он недаром рожден кобылицей в горах,
А отец его – облако в горных ветрах.

Как-то женщина слышала плач из дупла,
Подбежала и мальчика в дом свой взяла.

Тайной было для всех, как явился он в мир.
Имя он получил от людей Гоначхир,

Словно вскормлен Дауче, так был он силен,
Но не вправе пока был охотиться он.

А как вырос – вручили оружье ему
И в леса допустили ходить одному.

Раз у дуба прилег он – надвинулась мгла,
И послышался голос ему из дупла:

«Ни один больше всадник не встретит рассвет,
И наследник ничей не родится на свет,

Если ты, кобылица, умрешь, не открыв,
Как зачал в тебе всадника ветра порыв».

Те слова возгласил пестрокрылый орел,
И покоя с тех пор Гоначхир не обрел.

Как и прежде носил он добычу домой,
Но не целился издали в жертву стрелой,

Быстроногого зверя ловил он живьем
И распарывал горло ему острием.

Зубров он убивал и косуль без числа,
А меж тем пестрокрылого помнил орла.

Раз бродил он, о встрече мечтая с орлом,
И зашел к своей старой кормилице в дом.

- Помоги мне, о друг мой, молочная мать!
Мне однажды орла довелось повстречать,

Хоть давно это было, но память жива.
- О, какие, скажи, произнес он слова.

- «Ни один больше всадник не встретит рассвет,
И наследник ничей не родится на свет,

Если ты, кобылица, умрешь, не открыв,
Как зачал в тебе всадника ветра порыв».

- Вот, послушай, что должен ты делать теперь,
Если дикий тебе повстречается зверь,

Ты главу его в жертву отдай Апсаты,
Ну, а туши его не выбрасывай ты.

С ней дойди по тропинке до заросли туй
И у самой огромной в дупле заночуй.

Тур придет туда в полночь, могуч и высок,
Чьи рога задевают за месяца рог.

Ты его ухвати за рога и держи,
А как рваться начнет, обратись и скажи:

- Если дума моя от меня не уйдет,
В отчий дом если мне не откроют ворот

И навстречу не выйдет мне матерь моя –
Да не будет нигде по округе зверья!

Гоначхир совершил предуказанный путь
И устроился на ночь в дупле отдохнуть.

И предстал ему тур, горделив и высок,
Чьи рога задевали за месяца рог.

И, когда за рога его взял Гоначхир,
То услышал ответ, как явился он в мир:

«Ты зачат кобылицей, рожденной в горах,
А родитель твой – облако в буйных ветрах.

На уступе оно прилегло, утомясь,
А вблизи от него кобылица паслась.

По серебряной гриве найдешь ее ты», -
Так сказав, растворился, исчез Апсаты.
 
В неотступные думы свои погружен,
С тушей зубра в селенье направился он.
 
Под чинарой у крайнего дома села
Кобылица стояла, стройна и бела.
 
Сбросил ношу он, ринулся к ней, но она
Растворилась, как будто виденье из сна.
 
И кормилица снова предстала ему.
– Вот явилась она мне – и нет. Почему?
 
И Тейри в кобылицу ее превратил,
И за гриву ее Гоначхир ухватил.
 
– Подтверди, если правда тобой я рожден,
Если было пророчество с неба не сон.
 
Если ж только вскормила меня ты, то я
Сын послушный, такой же, как все сыновья.
 
Облик женщины снова она приняла:
– Ты мой третий, орлица двоих унесла.
 
Не орлица – злой дух моих деток унес.
Камень треснул в горах от огня моих слез!
 
И тогда я с мольбой обратилась к Тейри:
– Уничтожь первозданный мой облик, сотри!
 
Не нужны мне ни белые руки, ни речь,
Если третьего сына не дашь мне сберечь!
 
Шум раздался. Умчалась она в облака.
Шел охотник, была ему ноша легка…

Как то раз на рассвете он берегом шел,
Глядь – табун за рекой, гривы вьются как шелк.
 
Им навстречу поток Гоначхир переплыл,
И ничуть не спугнул он коней и кобыл.
 
Конь один подошел к нему, видом своим
Говоря: «Ну, давай, взапуски побежим!»
 
И когда скакуна Гоначхир перегнал,
Что есть сил он за гриву его удержал.
 
Недоуздок он сплел из ивовой коры.
– Много дней ты на воле гулял до поры,
 
А отныне ты слушаться будешь меня, –
Так сказав, недоуздок надел на коня
 
Гоначхир и на спину вскочил он коню.
– Вот где счастье! Я ветер сейчас обгоню!
 
Так впервые коня человек обуздал.
С изумленьем за ним Апсаты наблюдал.
 
И к верховьям реки на спине у коня
Всадник плыл. «Отпусти, ты замучил меня!» –

Молвил вдруг человеческим голосом конь.
«Что ж, иди!» – Чудо! С места не стронулся он.
 
«Ты меня одолел, несравненный батыр,
И теперь я до смерти твой друг, Гоначхир!»
 
Образ облака некогда принял тот конь –
Значит, был Гоначхиру родителем он.
 
И Тейри к нему вывел тулпара тогда:
«Вот крылатый мой конь – твой теперь навсегда!»
 
Гоначхира, коня приручившего, род
Под присмотром богов с той минуты живет.
 
Среди неги их семьи живут и тепла,
Как орлицы с птенцами в гнездовье орла.
 
А когда постарел Гоначхир и устал,
Сыновьям своих лучших коней он раздал,
 
Драгоценный повесил кинжал у двери,
О народе своем помолился Тейри,
 
Повелел, чтобы слуги коня запрягли.
Есть озера от нартских пределов вдали.
 
В самом чистом и синем из них Гоначхир
Спит на дне. Так обрел он душе своей мир.
 
Молвил вдруг человеческим голосом конь.
«Что ж, иди!» – Чудо! С места не стронулся он.
 
«Ты меня одолел, несравненный батыр,
И теперь я до смерти твой друг, Гоначхир!»
 
Это был лошадей покровитель Сийкун,
Серый в яблоках конь, несравненный скакун.
 
Образ облака некогда принял тот конь –
Значит, был Гоначхиру родителем он.
 
И Тейри к нему вывел тулпара тогда:
«Вот крылатый мой конь – твой теперь навсегда!»
 
Гоначхира, коня приручившего, род
Под присмотром богов с той минуты живет.
 
Среди неги их семьи живут и тепла,
Как орлицы с птенцами в гнездовье орла.
 
А когда постарел Гоначхир и устал,
Сыновьям своих лучших коней он раздал,
 
Драгоценный повесил кинжал у двери,
О народе своем помолился Тейри,
 
Повелел, чтобы слуги коня запрягли…
За Эльбрусом, от нартских пределов вдали
 
Есть красивое синее озеро – в нем
Скрылся всадник седой вместе с верным конем.

Перевод Аллы Шараповой