Плацкарт

Уеду завтра в северном плацкарте,
под храп соседей, спящих наугад,
в далёкий город на измятой карте
с рисунком белых толстых медвежат.

И буду искоса смотреть на окна,
на бесконечность млечного пути,
пока качают лапами дремотно
зелёных ёлок тихие скиты.

И в тёмно-фиолетовое солнце
по-волчьи выть уносится тоска,
пока весь мир — снежинка на оконце,
пока вся жизнь — неровная строка.

Стучат на стыках рельсовые связки,
гудит непреднамеренная грусть,
и алкоголь беснуется, как пляска,
в отчаянном похмельно-громком — пусть.

Пусть будет всё навстречу пережито,
разгадано, загадано в обрат.
Хотя и кажется, что карта бита
квитанцией, бумажечкой — возврат.

Уеду завтра и вернусь обратно
с приятною усталостью души
под стук колёс, повторенный стократно
на шёпоте: «Ты очень не спеши».

Ты не спеши забыться до рассвета
на полке дерматиновой хандры,
ведь скоро ангел в шорохе пакета
тебе протянет камешки зари

и крепкий чай на блюдечке с лимоном.
А магия есенинских стихов,
написанных в запое по притонам
московских переулков и дворов;

написанных с избытком на прощанье
и унесённых сквозняком наверх,
тебе подарит новое свиданье
и чей-то беззаботный добрый смех

над крышами небес и перекрытий
конечных станций, запертых на ключ,
в развязке непредвиденных событий;
где письма, почта, почтальон, сургуч

царапают и правят мелко души,
спасённые недавно на крестах.
А проводник, выбрасывая суши,
кричит: "Сидите на своих местах!"

Уеду завтра в северном плацкарте
по линии отложенной судьбы
в чудесный город на измятой карте,
с которым мы давно уже на ТЫ.