Евгений Замятин

— Плохо ваше дело! По-видимому, у вас образовалась душа. Душа? Это странное, древнее, давно забытое слово. Мы говорили иногда «душа в душу», «равнодушно», «душегуб», но душа —
— Это... очень опасно, — пролепетал я.
 — Неизлечимо, — отрезали ножницы.
«Мы»

Свобода и преступление так же неразрывно связаны между собой, как… ну, как движение аэро и его скорость: скорость аэро равна 0, и он не движется; свобода человека равна 0, и он не совершает преступлений. Это ясно. Единственное средство избавить человека от преступлений — это избавить его от свободы.
«Мы»

   Не хочу на этот раз начинать с женщин Замятина, да и не это главное в этой истории. Я начну с его романа-антиутопии «Мы». Роман был написан в начале 1920-х.
Я попробовал читать роман «Мы» в 1989 году, когда только что вернулся из годовой стажировки в Бельгии. Был полон ощущений нового мира и надвигающихся перемен, и ровно ничего не знал ни о Замятине, ни о Олдосе Хаксли (в той же книге был роман Хаксли «О дивный новый мир»), но что-то тогда закопался: скучно было и совершенно я не понял ничего. Тогда было другое время: не чтений, а действий. Но из романа «Мы» я понял, что идея была такая: мы отдаем свою свободу за благополучие, и вот это как мысль я понял, но то, что можно за какие-то благи мира отдать свободу, я даже и не рассматривал, да и в применении к Советскому Союзу мне такое и в голову прийти не могло: какое там к чёрту благополучие, когда нищета и голод как раз в это время? Тем не менее, мысль эта – центральная для романа. И отсюда и критика его, в том числе и современная: считают, например, что роман «не попал», или попал в «молоко». Это глупости чистой воды: роман «Мы» - первый утопический роман, показавший настоящий тоталитаризм со всеми его чертами, поэтому и столько последователей, поэтому и Джордж Оруэлл (об Оруэлле см. http://stihi.ru/2024/02/21/4756) так внимательно его читал, да фактически заимствовал сюжет с влюблённой парочкой в центре романа для своего романа «1984», поэтому влияние на Хаксли, Рэя Брэдбери, братьев Стругацких (о Стругацких см.  http://stihi.ru/2024/02/21/4756), Курта Воннегута и Владимира Набокова (о Набокове см. http://stihi.ru/2024/10/14/6827).  Кстати, Курт Воннегут сказал, что при написании «Механического пианино» он «весело сплагиатил» сюжет романа «О дивный новый мир», сюжет которого был, в свою очередь, «весело сплагиачен» у Замятина. Роман Владимира Набокова «Приглашение на казнь» представляет антиутопическое общество, имеющее сходства с Замятинским. Набоков читал «Мы» в период работы над «Приглашением на казнь». Так что, по-моему, роман Замятина как раз попал в точку, а профессиональные критики, типа Димы Быкова, переполненные своим же эргоцентризмом, зря стараются, Замятин начал новую эру, написав первый современный роман-антиутопию.

    Сама жизнь Евгения Замятина настолько интересна, что её саму хорошо бы описать, но начнем всё-таки с романа «Мы». Действие разворачивается приблизительно в тридцать втором веке. Всё происходит в тоталитарном «Едином Государстве», которое управляется избираемым на безальтернативной основе «Благодетелем». Это общество полного контроля над личностью, контролируется всё, даже интимную жизнь. Главный герой       Д-503 – строитель космического корабля «Интеграл», который создаётся для того, чтобы гениальные идеи Единого Государства распространить по всей вселенной.
   Единое Государство существует без изменений сотни лет, и всё в нём выверено с безошибочной точностью. «Зелёная Стена» отделяет город-государство от окружающей природы, «Часовая Скрижаль» минута в минуту регулирует режим общества, все квартиры одинаковые, они со стеклянными стенами и аскетическим набором мебели. В обществе действует закон «розовых билетов» и «сексуального часа», который гарантирует право каждого на каждого в сексуальном плане. 
   Главный герой предпочитает проводить свои «сексуальные часы» с О-90  - пышнотелой девушкой, которая и сама не стремится подавать заявку на кого-то, кроме Д-503. Но тут Д-503 встречается с женским нумером I-330, и его жизнь сильно изменяется, их встречи происходят всё чаще, в том числе в неположенное время (!). В «Древнем Доме», который представлял собой типа музея, сохранённая в первозданном виде квартира XX века, так вот I даёт ему попробовать алкоголь и табак, которые запрещены в Едином Государстве.  Так что Д-503 влюбился в I  в «древнем» понимании слова. Однако I признаётся, что работает в интересах революции. Выясняется, что не только старуха — сотрудница музея, но и врач, и даже кое-кто из Хранителей, за революцию. Все эти нумера так или иначе способствуют встречам Д с I. Затем О является к Д без билетика и требует дать ей ребёнка, что полностью противоречит правилам Единого Государства, там есть «детоводство», отцовская и материнская норма и прочие заморочки. Короче, О-90 беременеет от Д-503, заранее зная, что её ждут пытки и казнь.
     Потрясённый Д-503 решает обследоваться у врачей — и в итоге выясняется, что у него «образовалась душа». Между тем I-330 поверяет Д тайны революции. Она ведёт его за Зелёную Стену, где, как выясняется, тоже живут люди. Опираясь на массы «дикарей», революционеры («Мефи»), хотят подорвать Зелёную Стену во многих местах и как бы бросить саму природу в бой на отвыкший от естественной среды город-государство. Но предварительно, на «Дне Единогласия», на котором все единогласно голосуют «за» перевыбор, олицетворяя этим единение, I-330 и ещё достаточно много нумеров голосуют против. Поскольку такое случается впервые за последние века, среди не-Мефи начинается паника, однако Хранителям удаётся сохранить порядок. Герой видит, как его друг, поэт, уносит сбитую с ног и едва не затоптанную толпой I-330 на руках, что может указывать, что и он — с Мефи. Когда Хранители ходят по квартирам и арестовывают каждого подозрительного, Д-503 чуть было не становится жертвой собственного дневника, но всё обошлось. 
    Революционеры готовят дерзкий план — захватить построенный «Интеграл» и направить сопла его двигателей на город. Д-503, одержимый чувствами к I, активно им содействует. Однако во время первого полёта, когда «Интеграл» должен перейти в руки Мефи, на борту несколько скрывавшихся Хранителей заявляют, что власти в курсе коварного плана. Как только Мефи видят, что им не удастся застать силовиков врасплох, они отменяют операцию. Главный герой решает, что его лишь использовали. Однако позже он впервые посещает квартиру I и видит там множество розовых билетиков, как ему в начале показалось, только со своим нумером. Но, увидев ещё один, не запомнив даже цифры, лишь только букву «Ф», он в ярости выбегает из комнаты.
     Между тем Единое Государство наносит ответный удар - отныне всё население должно подвергнуться «Великой Операции», психосоматической процедуре по удалению, при помощи X-лучей, мозгового «центра фантазии». Подвергшиеся операции становятся биологическими машинами, как после лоботомии. В свою очередь, Мефи взрывают Зелёную Стену и отключают невидимый купол силового поля. Шокированные широким вторжением дикой природы, множество нумеров впадают в массовый психоз, невообразимую эйфорию. Многие совокупляются, не опуская штор, в знак презрения к закону Сексуального Часа.
     Неожиданно сам Благодетель удостаивает Д-503 своей аудиенции. Впервые пообщавшись с Благодетелем, герой видит, что это достаточно пожилой и утомлённый жизнью, но в непримечательный нумер. Очевидно, что он - такой же раб системы Единого Государства, как и любой другой, пусть даже формально именно он возглавляет Государство. Как одного из ключевых строителей корабля героя щадят и ограничиваются картинным увещеванием. Одновременно с этим Благодетель наносит убийственный удар запутавшемуся Д, говоря, что для I-330 он не был возлюбленным, а использовался лишь в качестве строителя «Интеграла».
   С I-330 в последний раз он видится в своей комнате: она пришла узнать, о чём же они разговаривали с Благодетелем. Непонятно, что двигало ею в большей степени — чувства к Д или желание узнать. После встречи она уходит. Главного героя терзают страдания: он не понимает, что же ему делать дальше. В расстройстве чувств он бежит в Бюро Хранителей покаяться. Там он встречается с Хранителем S-4711, преследовавшим его на протяжении всех происходящих событий. Д-503 рассказывает о том, что его гложет, но в ответ видит лишь улыбку. Он понимает, что S тоже заодно с революционерами, и спешно покидает Бюро. В своих метаниях среди общей паники он встречает нумера, который сделал открытие: вселенная не бесконечна. Это говорит нумер, сидящий на соседнем с Д унитазе в общественной уборной. Хватая из рук соседа листки бумаги, Д-503 делает свои последние записи в своём прежнем сознании. Однако затем всех, кто был рядом, загоняют в ближайший аудиториум, там он впервые испытал живые эмоции, слушая игру I-330 на рояле. Их приковывают к столам и подвергают Великой Операции. Лишившись фантазии, Д-503 выполняет свой долг - сообщает о революционерах, их планах и местонахождении, а также о своей когда-то так горячо любимой I-330.
«…Вечером в тот же день - за одним столом с Ним, с Благодетелем - я сидел в знаменитой Газовой Комнате. Привели ту женщину. В моём присутствии она должна была дать свои показания. Эта женщина упорно молчала и улыбалась. Я заметил, что у ней острые и очень белые зубы и что это красиво. Затем её ввели под Колокол. У неё стало очень белое лицо, а так как глаза у неё тёмные и большие - то это было очень красиво. Когда из-под Колокола стали выкачивать воздух - она откинула голову, полузакрыла глаза, губы стиснуты - это напомнило мне что-то. Она смотрела на меня, крепко вцепившись в ручки кресла, - смотрела, пока глаза совсем не закрылись. Тогда её вытащили, с помощью электродов быстро привели в себя и снова посадили под Колокол. Так повторялось три раза - и она всё-таки не сказала ни слова. Другие, приведённые вместе с этой женщиной, оказались честнее: многие из них стали говорить с первого же раза. Завтра они все взойдут по ступеням Машины Благодетеля. Откладывать нельзя - потому что в западных кварталах - всё ещё хаос, рёв, трупы, звери и - значительное количество нумеров, изменивших разуму. Но на поперечном, 40-м проспекте удалось сконструировать временную Стену из высоковольтных волн. И я надеюсь - мы победим. Больше: я уверен - мы победим. Потому что разум должен победить».
Так что, окончание в романе «1984» тоже благополучно стырино из романа «Мы».

     «Настоящая литература может быть только там, где её делают не исполнительные и благодушные чиновники, а безумцы, отшельники, еретики, мечтатели, бунтари, скептики» (статья «Я боюсь»). Это кредо Замятина, и роман «Мы» стал художественным его воплощением. Во время революции и Гражданской войны автор был близким к левым эсерам, и это отразилось на произведении - например, «четвёртая революция», за которую борются повстанцы, отчётливо перекликается с концепцией «третьей революции» анархистов и левых эсеров.
     В Советской России роман не был опубликован: литературные критики восприняли его как злую карикатуру на социалистическое, коммунистическое общество будущего. К тому же роман содержал аллюзии на некоторые события Гражданской войны («война города против деревни»). В конце 1920-х годов на Замятина обрушилась кампания травли со стороны литературных властей. «Литературная газета» писала: «Е. Замятин должен понять ту простую мысль, что страна строящегося социализма может обойтись без такого писателя». После этого Замятин лишился возможности печататься и уехал из СССР. Понимаете, гонения и давление началось в 1929 году, а в этом году оформился культ личности, Коба окончательно превратился в Сталина. Так что места Замятину в Союзе не было, и отпускать его никто не собирался, но помог Максим Горький, фактически он спас ему жизнь (о Горьком см. Максим Горький http://stihi.ru/2024/10/29/6827). А было это так: в 1929 году советским издательством «Федерация» был приостановлен на четвёртом томе выпуск собрания сочинений писателя. Замятин в 1929 году заявил о выходе из Союза писателей, а в июне 1931 года написал письмо И. В. Сталину с просьбой разрешить ему выезд за границу. Он получил положительный ответ (только по ходатайству Горького) и в ноябре 1931 года уехал, сначала в Ригу, затем в Берлин, откуда в феврале 1932 года перебрался в Париж.
     Роман «Мы» впервые был полностью опубликован на английском языке в 1924 году. По-русски роман «Мы» впервые был издан пражским журналом «Воля России» ; (номера 2–4 за 1927 год) — без ведома и согласия автора, в сокращённом варианте и в обратном переводе с чешского языка. Эмигрантское Издательство имени Чехова опубликовало полную русскую версию в 1952 году, а в СССР он был опубликован только в 1988 году в журнале «Знамя». В 2011 г. впервые было опубликовано научное издание романа на русском языке по единственному сохранившемуся авторскому экземпляру - машинописи с правкой жены - Л. Н. Замятиной (1930-е гг.), который хранится в архиве университетской библиотеки в г. Олбани (США) в фонде писателя.
   
Итак, Евгений Иванович Замятин (20 января [1 февраля] 1884, Лебедянь, Тамбовская губерния - 10 марта 1937, Париж, Франция) — русский и советский писатель, литературный критик, киносценарист, морской инженер, старый большевик, присоединился к большевикам в 1905 году.
     С 1893 по 1896 годы Замятин учился в Лебедянской гимназии, потом - в Воронежской гимназии, которую окончил в 1902 году с золотой медалью. Продолжил образование на кораблестроительном факультете Санкт-Петербургского политехнического института. В это время Замятин увлёкся социалистическим учением, вступил во фракцию большевиков РСДРП (1905—1910). Кроме того, входил в боевую дружину Выборгского района и принимал активное участие в жизни революционной студенческой молодёжи. Тогда же он встретил Людмилу Николаевну Усову, свою будущую жену. В 1905 году Замятина арестовали за революционную деятельность, но благодаря усилиям матери вскоре выпустили. Летом того же года при возвращении через Одессу из морского путешествия в Египет Замятин случайно оказался свидетелем восстания на броненосце «Потёмкин», был снова арестован и выслан в Лебедянь. В том же году он тайно вернулся в Петербург, где до 1911 года жил на нелегальном положении.
    В 1911 он написал свою первую повесть «Уездное», где с горечью изобразил полный инертности мир русской провинции. Это произведение привлекло внимание знатоков литературы и других писателей, в том числе Горького.
    В марте 1916 года Замятин как опытный инженер был командирован в Англию для участия в строительстве российских ледоколов на верфях Ньюкасла, Глазго и Сандерленда. Он был представителем заказчика при строительстве ледоколов «Святой Александр Невский», получившего после Октябрьской революции имя «Ленин». Он хорошо изучил английский язык, стал подтянутым, элегантным и вежливым. В сентябре 1917 года Замятин вернулся в Россию. После Октябрьской революции, с которой он связывал немалые надежды, была напечатана запрещённая ранее повесть «На куличках». В петроградском Доме искусств им был организован класс художественной прозы, из которого выделилась группа молодых одарённых писателей «Серапионовы братья». Её членами были Михаил Зощенко, Константин Федин, Всеволод Иванов, Вениамин Каверин, Николай Тихонов и другие.
       Замятин скончался в доме № 14 на улице Огюста Раффе в нищете 10 марта 1937 года от сердечного приступа. На его похоронах присутствовала небольшая группа друзей: Марк Слоним, Роман Гуль, Гайто Газданов, а также художник Юрий Анненков и писатель Алексей Ремизов. Похоронен на парижском кладбище в Тье (дивизион 21, линия 5, могила 36).
Приложения:
Евгений Замятин. «МЫ». Аудиокнига. Читает Александр Клюквин
https://www.youtube.com/watch?v=EZhNubDOGjk&t=18814s
Фото:
Портрет Евгения Замятина. Борис Кустодиев. 1923

10.12.2024