Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привёл хозяйку,
И мамой её надо было звать.
Как сложится судьба - поди узнай-ка -
Сестре-малышке нужна была мать
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Награжден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
мммНагражден как боевыми орденами и медалями,
так и рядом юбилейных медалей.
Воевал с августа 1944 года по апрель 1945 года.
Ранен18 апреля 1945 года.
Вернусь в начало прошлого я века,
В десятый год, когда был царь ещё.
Это был год рожденья человека –
Про жизнь его и был я посвящён.
В четырнадцатом немцы шли войною,
В двадцатом русские на Польшу шли,
Потом поляки гнали всех без боя,
И в Бресте разговор о мире провели.
А мальчик рос, науку постигая:
Запрячь коня, за плугом как идти,
Хоть мал еще, в хозяйстве помогая,
Он знал где поле, а где скот пасти.
Война прошла, в деревне тише стало.
В польскую школу стали оформлять.
Под страхом штрафа силой заставляли
Грамотным быть: уметь читать, писать.
В школе учился, в основном, зимой,
Весной и осенью – коров он пас.
В принципе хватало грамоты такой,
Два года же учился каждый класс.
А мальчик рос веселым непоседой
И труд любой «горел» в его руках,
Со взрослыми любил вступать в беседы,
Не отставал с косою на лугах.
Пришла беда негаданно, нежданно –
Умерла мама в молодых годах.
Отцу, что делать, если он хозяин,
Ведь дети и хозяйство на руках.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
А через год отец привел хозяйку,
И мамой ее надо было звать.
Как сложится судьба – поди узнай-ка –
Сестре-малышке нужна была мать.
Но, слава Богу, всё прошло спокойно,
Единой дружно зажили семьёй,
А вскоре, как в любой семье достойной,
Стать мамой посчастливилось самой.
А парню же в тот год было семнадцать.
Он первый у отца помощник был.
Две пары рук – кто мог с ними тягаться,
Отец земли участок докупил.
Шли годы и братишка появился,
А он уж парень вырос хоть куда.
Со временем и сам уже женился –
Давно себе невесту подобрал.
Теперь-то Николай уж сам хозяин –
Пристройку сделал в доме у отца.
А как вести хозяйство, он ведь знает,
Жена-то – хоть портрет пиши с лица.
Сынок со временем наш свет увидел –
Савелием он в этот мир вступил.
Семья жила счастливо, без обиды
И Господь Бог её от бед хранил.
Но через пару лет вновь перемены:
От Польши был наш край освобожден,
Но видно было всем по тем военным,
Что рай сюда не будет принесен.
Прошло почти два года мирной жизни –
С Советской властью ладили не все,
Кто только слово против власти пикнет,
Тот сразу рубит лес в СССР.
Но тут ещё страшнее пришло время –
Июнь пришел и сорок первый год.
Немцы напали, как лихое племя,
Мир при Советах вспоминал народ.
А меж собою тихо все роптали,
Надеясь, что Россия победит.
Сюда ведь тоже сводки попадали
И партизанский лес о том же говорит.
В сорок втором рожден был сын Степаша,
И он, малец, от гибели всех спас:
Как приходили брать корову нашу,
Он Степу брал на руки каждый раз.
Но годы лихолетья пролетели
Сюда освобождение пришло.
Месяц спустя повестки всем летели,
Всех под гребенку, каждое село.
Война ведь жернова свои крутила
И ненасытное было ее жерло.
Ведь брали всех, кто под рукою были,
Любое пополнение там шло.
Его назначили в разведку боем
И перед фронтом надо им идти.
Вот где мечтали о победе скорой,
А смерть ведь рядом, у виска свистит.
И днём, и ночью, при любой погоде,
Ты должен знать весь вражеский секрет.
А это риск: общение с народом,
Который убежден – ты враг, и речи нет.
За зиму Польшу по-пластунски, молча,
Прошли насквозь, вернее проползли.
Войны один этап еще окончен,
Отсюда направленье на Берлин.
Германия. А тут народ враждебный,
Ведь здесь родился и окреп фашизм,
Но ты разведчик, да с задачей прежней:
И есть приказ блюсти здесь гуманизм.
И день за днем, считая километры,
Все ближе к центру, к очагу войны
Вы шли вперед, а все ведь люди смертны,
Но штабу разведданные нужны.
И мало вас из роты оставалось
На ту апрельскую сырую ночь,
Когда в пути деревня вам попалась,
Но был приказ вам пушками помочь.
Был страшный бой, рвались везде снаряды,
Где свой, а где фашист – не разберешь.
Кто матерился, кто со стоном падал,
В таком аду своих не соберешь.
В живых осталось их всего семнадцать
И тут его пронзила боль в руке.
Осколок ФАУ с нею повстречался –
По локоть кисти нет, и наши вдалеке.
Сквозь фронт в полусознанье проходил он,
Где шел, а где вели, потом несли,
Крови потерянной ведь много было.
Друзьям спасибо! Не оставили! Спасли!
А там санбат и госпиталь за Волгой,
Он жив остался, только без руки.
В мечтах встречался он с женою Ольгой,
И сердце разрывалось от тоски.
Как долго длятся месяцы леченья
И мысли все существо терзают.
Сколько людских увидел тут мучений,
А ты калека, и домой не отпускают.
И вот, она, заветная бумажка,
Рюкзак на плечи – и в счастливый путь.
И фронтовых сто грамм нальешь из фляжки,
Друзья тебя к воротам проведут.
Лязг буферов, и вдоль чужих перронов,
На запад едешь ты к себе домой.
А сердце бьет, будто церковным звоном,
Когда дом показался твой родной.
Смешалось все: и радости, и слезы,
И плач детей, и тихий всхлип жены,
Даже казалось, за окном береза
Приветствует его, пришедшего с войны.
Хоть без руки, но отдыхал немного:
Везде в хозяйстве нужен мужской глаз,
Часто сидел с семьею на пороге
И про войну рассказывал не раз.
Его сынишки: одному четыре,
Другой – мальчишка десяти годков,
Восприняли его своим кумиром
И делали по дому все без слов.
А время шло, и хоть болит увечье,
Но ты мужик и должен делать все:
Крепил он косу на больном предплечье,
Сквозь боль держал правой рукой косье.
Но год за годом, подрастали дети,
Жена старалась в трудностях помочь.
И за семью ты больше стал в ответе,
Когда на свет явилась еще дочь.
Теперь уж вовсе нечего грустить,
Все чаще дом их наполнялся смехом,
Но государству он не мог простить,
Когда налог брали с него, с калеки.
Легче стало после похорон «вождя»,
Да и помощники уж подросли,
И старший сын, немного погодя,
Будет домой зарплату приносить.
А младший – школьник, в школе был прилежен,
Любой урок легко он разберет.
И старший курсы кончил – жизни стержень
Был обретен на все года вперед.
Наследники взрослели год за годом,
Два школьника теперь уже в дому,
Бюджет семейный, все его доходы
Нести в копилку есть уже кому.
И школу вскоре сын окончил младший,
В училище учиться он пошел,
Порядок в доме тихий и домашний
Дочка держала, было хорошо.
С годами жизнь фронтовика менялась,
И на увечье обратили власти взор.
Теперь хоть редко, но помощь выделялась,
Орденоносец ведь – другой был разговор.
В семидесятых, в брежневское время,
Обрел наш ветеран почет и славу.
Наконец-то обласкали войны племя,
Спасавшего когда-то всю державу.
Остались двое: со своей женою,
А дети все поехали по свету:
Старший – в Любани со своей семьею,
Младший – офицером на Урале где-то.
Дочь вышла замуж, жила недалече.
Свои заботы у нее пошли,
А он с женою, сидя каждый вечер,
Всё разговор про жизнь свою вели.
Так старость незаметно подкатила –
Болячки стали у обоих вылезать.
Пропала у руки единой сила,
И тяжело ведро воды поднять.
Но радостно глаза светились,
Когда съезжались дети в родной дом,
Внучата во дворе резвились
И детски крик и гам стоял кругом.
Но будни жизни снова наступали,
С отъездом внуков затихало в доме.
И снова их лишь двое оставалось –
Смотрели фотографии в альбоме.
Но та, «с косой», стояла у порога
И первой выбрала она жену.
Забрала на погост, на ту дорогу,
Что едут только в сторону одну.
Сам ветеран жить к дочке перебрался,
Что тут поделать, все-таки года.
Он без опоры жить теперь остался,
И жизнь дальнейшую хотел предугадать.
Сам чувствовал, что он теряет силы,
Девять десятков все же разменял,
Бодрился. И когда бы ни спросили,
Он говорил, что жить-то не устал.
Перед праздником, перед Днем Победы,
Устало сердце ветеранское стучать…
Через два года за женою следом
Пришел туда, где будет вечно спать.
Сюда к нему, на скромную могилу,
Приносят дети и родня цветы.
Здесь ветеран войны спит духом сильный,
Он жизнь любил душевной красоты.
Прошёл свозь огонь и воду. Дядя. Биография в стиха
© Copyright: Пётр Пальчук, 2024
Свидетельство о публикации №124121000060
Свидетельство о публикации №124121000060
Рецензии