Плюшевая жакетка

- Чем потчевать будешь сынов своих? - с порога спросил отец.
 - В авторник же Гошка сулился. Хто сказывал - то?
- Ухвата, зятя твово, Александра Палыча, стренул в сельпе. Зойке гостинец покупал. В Гонохово, да в Леньки по запчастям, говорит, ездил. Зойке скажет ить, что издалёка привез. Стряпню заводи свою, Матрён.
- А про Мишку какой Ухват тебе сказывал? Михаил – то ребятёшкам велел мамку Лиду слухаться, а гостинцы до морковкина заговенья ожидать.
- Гроном сказал. На зернотоку по буртам зерна со щупом ходил, не сыро ли проверял. Видал Мишку в Раздольненском. В шесть ложек суп в столовке хлебал. Остановку сделал, маленько ремонтировался. За Колхидой своей, как за дитем смотрит.
Зять прозвище Ухват не напрасно получил. Домой с работы пешком ли, на коне ли, без устатку и припаса не возвращался. Увидит, что на луговинке под березками трава поднялась, приметит, и, если литовки не окажется, в ходке потом приедет, выкосит. А мимо железок безхозных, что на пути встретятся, как мимо проехать? В хозяйстве все сгодится. Первые грибы, да ягоды сами Ухвату , в кепку ли, в лопушок какой, лакомством детворе сыпятся.
 Берегом озера идет, выгоном, или замуравленой дорогой лесной едет, все Палычу добро нужное встретится. От него не спрячутся в высоких травах, под пологом леса ни крупные, ядреные «клубочки» - клубникой не напрасно зовутся – ягоды с красным бочком, ни свисающая алыми каплями душистая земляника - на пригорках вдоль дорог, на опушке ленточного бора. Знай бери!
А у ж на грибы - такой заготовщик! Зоя, успевай прибирай!
 Не раз тятя и брат Михаил находили в гараже и многих пристройках двора Палыча и нужную гайку, и болт по размеру.
«И бородавка все ему прибавка» - буркнет Мишка про Ухвата, а болтик – то в карман сунет. «Топором вострым» не напрасно мать Мишку, старшего нашего звала: рубанет словцом всегда, так рубанет.
Сел щербу хлебать Семеныч наш и наелся, видать же по лицу довольнёхонькому, а матери все ж вопрос задает: «А второ - то будет?»
- В чашке перво, в ложке – второ. Ишь, повадились, после столовок - то, хозяек донимать.
- Ухряпался поди Мишка, таку даль сьездил, да обернулся скоро! На тракт Чуйский, поездка была. Топи, отец, баньку робятам.
Дождь по крыльцу зачастил - зачастил, да и оборвался. Летний дождь скорый. Пошумел, да и стих. Пока не сеногной. Того, знай, ругают, а он все кудесничает. Заладит среди бела дня, без молний и грома, да с застойными лужами. А пока – любимый июль! С замершими ветерками в знойный полдень, с редкими белесыми мазками облаков. А день выдастся - синь - голубень сплошная. Сладкоежка июль!
Братья приедут. Для меня лучше всякого праздника! Целый день - сладкоежка!
Не знала я, что праздник тятя продлит на дней много. А всё Гоша, учитель наш из Гонохово. У ребятни каникулы, так он нам книг, да журналов привез.
После бани за столом с разносолами мамкиными Гоша сказал:
 - Сегодня я познакомлю вас с одним очень интересным алтайским жителем. Мать встрепенулась:
- Чо не сказал о госте - то. Уж и пироги мои подмели, как не бывало.
- Да гость с нами, за столом. И подал Михаилу журнал.
 «Октябрь» - прочитала я, грамотейка. Скоро во второй класс пойду.
 - Прошлогодишний журнал - то - заметил тятя.
- Похоже, и дети и внуки наши читать гостя моего будут - Гоша открыл журнал и начал читать рассказ.
«Светлые души» - заглянула я в рассказ
«Михайло Беспалов полторы недели не был дома: возили зерно из далеких глубинок» - начал читать Гоша. Вернулся к столу и наш Михаил
 - Ты гляди, про нас, про шоферов.
Гоша читал, а я на родных своих поглядывала: и морщинки отца разгладились в прищуре глаз, и мамка посуду мыть бросила, подсела к столу, и шофер наш, Миша, отдыхать в свой дом, через дорогу который, уже не торопится. Там жена Лида с маленькой Галей, заждались.
- Кино посмотрела будто. Прям с Мишки нашего списал.
Помолчала мать и добавила:
 - Плюшку, жакетку плюшевую, Анна хотела. Поди, как я, в куфайке ходит.
- И гордо добавила:
 - Миколай – то с конбайнерских заработков давно мине купил. Арину завидки брали. Андрея в Камень уговорила сьездить. Купили. Городску.  Пламем плюш на сонце горит.
Повернулась к Михаилу:
- Такой же Михаил в рассказе, как ты. Слова ласкового жене не скажешь. Учись у Александра Палыча. Ухват - то он и с бабами Ухват. Кажной слово найдет. Понял, чем мужик бабу донял? Словом и с Зоей ухажёрился, бегом замуж побёгла.
 - Бабы они есть бабы – буркнул Михаил.
- Одёжку напялят – кружева, да финтифлюшки. Спереди дунет, позаду вылетит.
Тятя и не улыбнулся. А он – то шутку уважал. Да рассказ шибко затронул.
- Пронзительного ума человек,  гость твой, Гоша. Он не про жакетку, да про карбюратор написал. Он людей наших, сибирских, шибко хорошо понимает.
Правду сказал, не враки каки, от которых уши вянут. Должно сам шоферил.
- Шоферская повадка сразу видна. Миша помолчал и добавил:
- Не шей зайцу волчий хвост. В дороге во многие книжки на отдыхе заглядывал, да мало правды жизни увидал. Наплетут, порой, аж зубы сводит от досады.
Гоша добавил:
 - На Чуйском тракте вырос Василий Шукшин. Шоферов повидал и жизнь сельскую изнутра знает.
- Миколай, ты кого токо не приводил на фатеру к нам, был у нас паренек антиресный. Имя забыла, где упомнить, и шофера на уборку, и иологи пробы каки-то брали, и девка прораб жила у нас. Избу построил для фатеры, видать, свои - то поразлетелись все по замужам - женитьбам. Танька да Маруська токо вот и шлындают по деревне. А паренька того Шукшин вроде звали.
- Нет, Шуклин он был, Матрен. Ты бы, Мишка, заехал к нему, к Шукшину, на Чуйском - то.  Скажи: и в кино тятя не пойдет, рассказы твои слухать будет.
- Привезу книжку его, если найду - пообещал Гоша.
 - А ты, Таня, учись читать хорошо, Людмила Пантелеевна хвалила тебя, да говорит: «Така торопыга! Рассказы читать тебе. Маруся решила на радиста учиться, уедет.
А мать тем временем достала из сундука плюшку свою, надела, огладила ее, ладную, в талию. Увидала, что смотрят все, улыбаясь, сказала:
 - Таньк, завтра на крыше расстелишь, прожарить надо. И подушки захвати. Пока вёдро.