Я не успел..

В том старом доме, где застыла грусть,
Твоя кровать заправлена, как прежде.
И я один, и я опять вернусь
К пустым стенам в растерянной надежде.

Ты помнишь, как ругала за дела,
За то, что не звонил по воскресеньям?
"Сыночек, приезжай," - всё ждать звала,
А я всё оправданья слал забвеньем.

То занят был, то встречи, то дела,
То в офисе аврал, то снова сроки...
А ты ждала, родная, всё ждала,
Считая дни в томительном потоке.

Теперь твой дом - безмолвие и тишь,
И на столе остывший чай не тронут.
А я всё жду - вот-вот заговоришь,
И сердце в этой боли просто тонет.

Вчера нашёл твой старенький дневник,
Где ты писала: "Сын сегодня занят...
Наверно, снова важный там возник
Проект какой-то..." - память сердце ранит.

А я ведь мог найти часок-другой,
Приехать, просто рядом посидеть бы,
Послушать голос ласковый, родной,
Обнять тебя, как в детстве безмятежном.

Но всё откладывал на "завтра", "после",
"Вот разберусь с делами и приду"...
А время шло, роняя тихо вёсны,
И вот теперь я опоздал к звонку.

Прости меня за все мои "потом",
За все несделанные обещанья,
За то, что опустел наш старый дом,
И не успел сказать в последний самый:

"Спасибо, мама, за любовь твою,
За руки, что в ночи меня качали,
За то, что песню пела мне свою,
Когда болезни детские влачил я."

Теперь брожу по комнатам пустым,
Где каждый угол памятью пропитан.
И понимаю - был я глух и нем
К любви, что безвозвратно перелистана.

А на столе твой старенький альбом,
Где я ещё счастливый, безмятежный...
И эта боль, засевшая кругом,
Всё душит безысходностью безбрежной.

Я много дал бы, чтоб вернуть тот день,
Когда звонила ты в последний вечер...
"Прости, я занят," - бросил словно тень,
А ты ждала... И ждать уже стало нечем.

Молю, простите все, кто также глух
К родительской любви безмерной, вечной.
Цените каждый миг, пока не стих
Тот голос самый близкий, человечный.

А я теперь у запертых дверей
Стою один с букетом белых лилий...
Прости меня, что не был я сильней,
Что дни безжалостно нас разделили...