Роберт Бёрнс закон природы

возможно, в этом стихотворении я повёл себя чуть вольнее, чем просто переводчик. в оригинале двойное вложение, стихотворение состоит из двух частей: сначала (почти) торжественная песнь, своеобразный гимн любви! Любви, как продолжению рода-это сильно перекликается с сонетами Шекспира.
потом же идёт более живое объяснение кто и по какому поводу является автором первой части-у поэта родился ребёнок, он весел и счастлив!
я же захотел сделать еще одно вложение,если Бёрнс отец смотрит на Бёрнса поэта, то я уже наблюдаю за ними обоими. так сказать подсмотреть за подсматривающим.
и да простится мне этот невольный (или наоборот, слишком вольный?) грех...




о времена! певцы воспели
жестокость поля брани,
героем стал, кто в самом деле
убит, калека, ранен

не стыдно стало убивать,
где бездна, там и высь,
я ж не устану воспевать
лишь тех, кто множит жизнь!

питать любовью все века
назначено природой,
чтобы всегда текла река
свободной, полноводной

уносит жизненный поток
расплавленный огонь,
хоть каждой капле выйдет срок,
всё повторится вновь!

***
струился над рекою свет,
в садах созрели сливы,
простую песню пел поэт,
и был поэт счастливый

и любознателен, неглуп,
и в меру он начитан,
любви поэт не чужд был мук,
хоть в строгости воспитан

как все поэты, «боль-любовь»
он рифмовал несмело,
познал поэт-волнует кровь
душа, но есть к душе и тело!

так суждено, печаль и грусть
одни на целом свете,
но вот найдешь родную грудь,
она тебе ответит

поэт- он на других с лица
похож, им то же движет,
любовь вливаем мы в сердца,
любви напиток-ниже

судьба ли это, или рок,
как хочешь назови,
у них родИлось точно в срок
дитя, их плод любви!

про срок намёки, это зря!
(шучу сейчас едва ли,
но срок тот -третье сентября,
ну так в оригинале)

летела песня сотни вёрст,
и в небесах, как птица,
пропела людям: новый Бёрнс
на божий свет явился…





Robert Burns

Nature’s Law


LET other heroes boast their scars,
The marks of sturt and strife;
And other poets sing of wars,
The plagues of human life;
Shame fa’ the fun; wi’ sword and gun
To slap mankind like lumber!
I sing his name and nobler fame,
Wha multiplies our number.

Great Nature spoke, with air benign,
‘Go on, ye human race!
This lower world I you resign;
Be fruitful and increase.
The liquid fire of strong desire
I’ve pour’d it in each bosom;
Here, on this hand, does mankind stand,
And there is Beauty’s blossom!’

The Hero of these artless strains,
A lowly Bard was he,
Who sung his rhymes in Coila’s plains
With meikie mirth an’ glee;
Kind Nature’s care had given his share,
Large, of the flaming current;
And, all devout, he never sought
To stem the sacred torrent.

He felt the powerful, high behest,
Thrill, vital, thro’ and thro’;
And sought a correspondent breast
To give obedience due;
Propitious Powers screen’d the young flow’rs,
From mildews of abortion;
And lo! the bard, a great reward,
Has got a double portion!

Auld, cantie Coil may count the day,
As annual it returns,
The third of Libra’s equal sway,
That gave another Burns,
With future rhymes, in other times,
To emulate his sire;
To sing auld Coil in nobler style
With more poetic fire.

Ye Powers of peace, and peaceful song,
Look down with gracious eyes;
And bless auld Coila, large and long,
With multiplying joys.
Long may she stand to prop the land,
The flow’r of ancient nations;
And Burnses spring, her fame to sing,
To endless generations!