Двадцать девятое

Двадцать девятое. Сентябрь. Пятница.
Ночь, изменившая жизнь.
Вопрос про картинг. Физмат и красавица.
Повадки душнил и герцогинь.

Тёплый Сентябрь тогда за нас всё решил.
Две души израненных сплелись в одну единую.
Две судьбы на «до» и «после» разделил.
Спасительной от мук душевных стал вакциною.

Было счастьем увидеть в тебе своё отражение.
Я падала, а ты был мой парашют.
Всё изменили книги, кофе и другие измерения.
Тот день напомнил мне: любовь — всё ж лучшая из всех валют.

Наша история была, словно покер:
высокие ставки, но руки… слабы?
Всю игру обломал неожиданный джокер.
Поломал не только игру, но ещё две судьбы.

Сердце красное червовой масти.
Все ставки сделаны, и ставок больше нет.
Окажется ли выигрышным цвет нашей страсти?
Иль облачиться всё ж придётся в бронежилет?

Недолго подумав, мы не сделали пас,
оба рискнули, шагнув ва-банк.
Но время рвёт нить, что когда-то связала нас.
Боль прилетела, как бумеранг.

Любовь, как пламя, согревала нежно.   
Теперь — лишь тлеющие угольки и холодом пощипывает грудь.
Боль в сердце, как ни крути, всё ж безутешна.
И в горле ком не даст спокойно продохнуть.

В объятиях счастья мы терялись ото всех.
Всегда искрился мир, когда ты был со мною рядом.
Теперь лишь сумрак, а эхом в нём — счастливый наш смех,
и воспоминания плывут караваном.

И жжёт дыра в сплетенье солнечном,
и из груди торчат хрустальные осколки.
Увы, в сюжете нашем незаконченном
всё перечёркнуто, везде шипы лишь да иголки.

О, как светила Луна в ночь ту волшебную,
когда мы под руку гуляли под её нежным сиянием!
Теперь же лишь тени, тоска бесконечная.
Сквозь холод и тьму пробирает отчаяние.

Ты — светлый образ. Но вдруг зашумел
мир, что был только нашим. Теперь — пустота.
Где-то вдали гром потерь прогремел.
Слёзы. Боль. Крик. Темнота.

Вечерний сумрак, словно злая паутина,
обвил наш мир, и звёзды гаснут в нём.
Когда-то в ритме вальса бьющееся сердце из рубина
камнем обернулось вмиг живьём.

На мосту, горящем, как заря, скулят воспоминания.
По нему шли мы недавно совсем, взявшись за руки.
Теперь симфонии счастья там сменились на рыдания,
звучат отныне там лишь голоса разлуки.

Как из костра, мечтаний разбитых доносится треск.
Но памяти нитью мы связаны тонко.   
И разрыв, как горизонт ослепляющий всплеск,
пополам рвёт нашей истории плёнку.

Физика нашей любви — это трудно.
Вопросы со звёздочкой, аксиома чувств, законы страстей.
Без подготовки пришли на экзамен мы безрассудно,
а в итоге познали лишь формулу потерь.

Боль безутешную заварю я в свой кофе.
Бегу со всех пор от неё, хоть и шансы невелики.
Всё ж догоняет меня. Не миновать катастрофе...
И шепчет она ядовито: «Плачь, дорогая. Ведь слёзы — это ритуал тоски».

Молю судьбу лишь об одном заветном:
вдруг оказаться там, где ты своей улыбкой мне дарил покой,
где мы кружили всё в пространстве межпланетном,
где мы не знали о любви больной.

Время — картинг: мчится быстро и без тормозов.
Но память, как шрамы, навечно жива.
Сколько б ни было попыток забыться у дураков,
глубоко внутри о нас всё равно не смолкает молва.

Взгляд мой теперь мутно-стеклянный,
и тот пожар от боли, как свет искрЫ, потух.
Сменился на бледность румянец щёк багряный,
и мозг с сердцем спор ведут вслух.

Ты — нежный шёпот, что в сердце навсегда моём остался.
А сердце, рассыпающееся в прах, бьёт в ритме неудач.
Ты болью тёплой в нём когда-то отозвался.
Но оказался непреклонен наших чувств палач.