Шутить со старостью нельзя... подборка

*  *  *
Шутить со старостью нельзя,
Но я хозяин – над своею,
И понукая, и дразня,
Уж я её не пожалею.
Плоды отчаянья пожну
И ужасаясь, и ликуя,
Я в третий раз сменю жену,
Но на свою, а не чужую.
Прожженный циник и злодей,
Я по большому счету в праве
Менять на старте лошадей
И на последней переправе.
Святая блажь – тропу торить
Во мне жива и неустанна, -
Я снова брошу не курить,
Я снова пить не перестану.
И шарф закинув за плечо,
Прикрыв беретом лоб бугристый,
Смогу, наверное, ещё
Разок сойти за оптимиста.
Но дай же Бог не повстречать
Мне спутниц страсти и удачи:
Судьбы и времени печать
Их превратила в прах ходячий.
Когда невинным был порок,
Когда мы удержу не знали, -
За сорок лет до этих строк
Глаза их юные сияли …
Прощай, поэзия, прощай!
Тебе налево, мне направо,
Не помни
и не обещай
Ни благодарности, ни славы.
Прощай, любовь,
без слёз, без слов,
Дари другим тоску и нежность.
Плывут кораблики стихов
По вечной речке Неизбежность.
Очаровательный обман!
Честнее не было обмана.
Впадает речка в океан
И Вечность – имя океана.
______________________
                1995

                *  *  *

Когда я стану стариком,
Из дуба выстругаю палку, -
По всей деревне
                прямиком
Пройду, как юноша, вразвалку.
Чтоб ни один не говорил:
«Он жалок, немощен
                и хил».
Чтоб думал каждый,
                глядя в спину:
«Старик могучий…
                И с дубиной!»

ИРОНИЧЕСКАЯ БАЛЛАДА

Моралистам – лафа:
Издают их стихи и романы.
И никто не считает,
Что это сомнительный труд.
Но, шатаясь по свету,
Упрямо живут донжуаны,
Знаменито и весело
Доны –жуаны живут.
Полчаса поцелуев –
Попойка
И новая драка, -
Взгляд влюбленный – в упор
И веселая шпага – в упор!
Бросил эту и ту, -
Повезло донне Анне, однако,
Что в решительный миг
Наглеца придушил Командор.
Так легко и приятно
Выказывать страсть и отвагу!
Как вино молодое,
Всесилен тщеславия бес…
Но, остыв и устав,
Он забросит гитару и шпагу –
На домашних ворчит
И, как все, ковыляет в собес.
Может, так вот и надо –
Ловить поцелуи и взоры,
Жечь мосты за собою,
В любые входить ворота.
Но не в двери,
                а в сердце
Тяжелой рукой Командора
Старость вдруг постучит,
И за горло возьмет пустота.
Я спешу и волнуюсь:
Поверишь ли мне, донна Анна,
Что не очень плохой
И не слишком от века отстал, -
Никого не убил,
Не дразнил твоего старикана
И не то чтобы много
Любил, изменял, целовал…

ПЛСЛЕДНИЙ ПАРАД

Если над миром
Последняя грянет беда,
Конные статуи,
Стройся в четыре ряда!
Бронзовых вас
Наберётся едва легион, -
Войско бессмертных,
Созвездие стран и времён.
Горды их лица,
Сердца бронзовеют в груди, -
Я б Дон-Кихота
Увидеть хотел впереди.
Рыцарь - скиталец,
Печальней, чем сам Россинант,
А ординарец –
Прославленный бардом Роланд.
Правофланговым
Поскачет батыр Салават,
С левого фланга
Кричат: - Бонапарту, виват! –
В центре поставить,
Чтоб приняли первый удар,
Всех прогрессивных
Царей, чернецов и бояр.
Дайте Чапаю
Над ними командную власть,
Чтобы случайно
В какие уклоны не впасть.
Медному всаднику
Можно доверить наган,
Хоть понимаю,
Что бражник он был и буян:
Как-нибудь сдержим
Монарший неистовый пыл, -
Всё ж мореплаватель,
плотник –
Окно прорубил.
Чтоб Македонский
Не выкинул снова чего,
Взять к Дон-Кихоту
Начальником штаба его.
А Боливару –
Он скачку и ветер   любил, -
Взвод королей –
Обеспечивать фланги и тыл.
Быть трубачом,
Я надеюсь, доверите   мне,
 К этому времени
Буду и я на коне…
Пёстрое войско,
Смешение рас и племён, -
Много,
но всё же
Неполный один легион.
Эй, подтянись!
Наступает последний парад!
По – эскадронно,
Вперёд!
И ура!
И виват!



*  *  *
Не хватило голосу металла,
Сердцу – ласки, юности – тепла,
Сень победы на меня не пала,
Но и тень позора не легла.
Новые плывут над миром тучи,
Новый свет летит во все края,
Только память – островок плавучий,
Жизнь моя и родина моя.
Здесь все те,
Кто не дошел до цели,
Чьи дороги вдруг оборвались,
Все, кто был со мною, уцелели,
А кого любил – не отреклись.
Здесь живут надежды и утраты,
Свищут рощ истлевших соловьи,
Все мои восходы и закаты,
Все земные возрасты мои.
Верю в гены, верю в перемены
И в слова на каждом языке…
Дайте лишь дожить аборигеном
На моем плавучем островке.
1986 г.

ПАМЯТИ Е.Е. КРЯКВИНА


Земля, как губка, впитывает нас,
И даже крест не каждому достался.
Тот отчадил и медленно угас,
Тот взрывом ошарашил и распался.
Ушедший друг, живущему прости:
Пусть умер  ты хулимым и безвестным,
В начале обречённого пути
Ты всё же был разгневанным и честным.
Не знаю, где настигнет и когда,
Но принимаю, как простое дело.
А жизнь идет – и требуют труда
И дух, и мозг, и жилистое тело.
И всё, что не уместится в гробу,
Что устоит на роковом пороге,
Я отдаю на трудную судьбу
Идущим следом по земной дороге.
______________________________

                1988

       ХАЛЯВА

Плевать на перестройки,
Неустройки, -
Мне по душе халявное житьё:
Пальто с помойки,
Сапоги - с помойки
И куртка с капюшоном - из неё.
Выходим в полночь -
Я и две собаки:
Им - кости со стола нуворишей,
Без очереди даже и без драки,
Рот до ушей - завязочки пришей.
Портфели, раскладушки, абажуры,
Перчатки и ботинки на меху,
Навалом книги - той еще культуры,
Газеты - я купить их не могу.
Мы это все обшариваем юрко,
Кладем в пакеты - их не мало тут,
На остановках - длинные окурки,
Подсушим дома - на табак пойдут.
И ничего, что я поэт известный, -
Ведь я не унижаюсь, не прошу,
Я нахаляву добываю честно
В столовой школьной кашу и лапшу.
Не гопник я и не хожу на "дело",
И не за что прогнать меня взашей.
Ах, только бы рука не оскудела
У новых русских, у нуворишей.
-----------------------------------

Когда пятидесятая зима
Пророчит нам недуги и невзгоды,
Чтоб не пропасть и не сойти с ума,
Твержу своё: какие наши годы!
Когда меня ругают невпопад,
Пытаясь  сдать в моральные уроды,
Не бормочу – исправлюсь, виноват, -
А хохочу: какие наши годы!
Когда моя плаксивая  жена
Привычно хает возраст и погоду,
Я говорю: ты мне ещё нужна,
Не помирай – какие наши годы!
Когда вопит хвостатое жульё
Без имени, без роду, без породы
И приступом берёт моё жильё,
Шепчу, смирясь: какие наши годы!
Когда меня в журналах костерят
Хулителей воинственные взводы,
Я, лиц не различая, всем подряд
Ору, озлясь: какие наши годы!
И если смерть нагрянет на порог,
Я не сыграю в ящик ей в угоду:
Налью бокал, срифмую двадцать строк –
И снова жив: какие наши годы!

                1986
* * *

Не хочу я
                самоутверждаться,
Наживать копейки на рубли, -
Все равно никак не удержаться
На покатой палубе Земли.
Как парад проходят поколенья,
Чтоб в пучину кануть без следа, -
Нет продленья,
                есть преодоленье
Смертного последнего стыда.
Что им речи, памятники, вздохи,
Жестяной невянущий венок...
Нет причин для общей суматохи,
Для пучины - каждый одинок.
Есть предел для вида
                и для рода,
Этот мир -
                лишь белка в колесе...
И стоит угрюмая природа
В обреченной пасмурной тоске.
Кончится любое постоянство,
Как любовь случайная к утру, -
И тогда захлопнется пространство,
Превратившись в черную дыру.
-----------------------------------------
1996


КАРАВАН
Бывает …Не со всеми, но бывает,
А потому сочувствий не приму …
Мой караван все дальше уплывает
Во тьму.
В нечеловеческую тьму.
Там нет  причин сомненьям и печалям,
Все на местах, надежен каждый трос.
Лишь я один шатаюсь по причалам,
Как подгулявший палубный матрос.
Все справедливо, я не упрекаю:
Сам опоздал, хмельным поверив снам,
По прозвищам и звеньям окликаю,
А самых дорогих – по именам.
Но опыт лжет и не в урок наука,
Не та игра и счет очкам иной.
Что глотку рвать!
Ни отзвука, ни звука,
И город незнакомый за спиной.
Шагну в огни веселого квартала,
В чужую толчею и суету,
Среди стекла, бетона и метала
Названья непонятные прочту.
Оглохшего от грохота и крика,
Нелепого, как нищий без сумы,
Такого же увижу горемыку –
И рядом постоим
                у края тьмы.

*  *  *
Всё ходят люди странные кругами,
Всё  говорят об умном и высоком,
Всё шелестят потёртыми словами,
Искательно и преданно глядят.
Я понимаю: им нужны герои
И рыцари – без страха и упрёка,
Чтоб дальше жить и верить …
Понимаю.
Пожалуйста … Но только  без меня.
Мне ваши бредни выбелили душу,
Мне сплетни ваши в уши понавязли,
Богато унавозив даже память
О самом – самом первом и святом.
Нет ничего, чего бы мне бояться,
Нет ничего, за что вставать в доспехи –
В былинной, нестареющей броне.
Что наши книги? – Купля и продажа.
Что наши судьбы? – Скука и неволя.
Что жизнь и смерть? – Привычка и позор.
___________________________________

                1984


*  *  *
Где все?
Хочу спросить  - и не могу.
Где вы живете, девочки худые?
Куда девались парни налитые?
Еще видны их тени на лугу.
С ума сойти,
Как поглядишь вокруг:
Откуда это вдруг
                по всей округе
Шныряющие полчища старух
И редкие трясучие пьянчуги?
Да это ж поколение мое,
Опущенное жизнью на колени –
Бессмысленное, странное житье,
Чего  в нем больше –
                боли или лени?
Да это же ровесники мои,
Которых будут хоронить бесплатно,-
Хозяева судеб и короли,
Из страшных снов пришедшие обратно.
Привет вам всем,
                бомжихи и бомжи,
Бездомные, безрадостные братья,
Колючие, как старые ежи,
Немодные, как ситцевые платья.
Товарищ мой, философ и поэт,
Вон там ручей, лицо свое умой-ка,
И ничего, что ты на склоне лет,
Слоняешься с клюкою по помойкам.
Последнее достоинство блюди,
Быть не  у  дел – несчастье, а не поза:
Поэзия осталась позади,
А новым русским не нужна и проза.
Но все же  что-то
                в этой жизни есть
Помимо водки, пищи и жилища –
Какая-то пророческая весть,
Понятная униженным и нищим.

                1996

* * *
Кто там идёт?..
Да это я иду
Развинченной походкой невропата,
Ищу в тумане светлую звезду
Навеки обманувшую когда-то.
В чужой Москве,
Где правды не найдешь,
Нет у меня ни друга, ни жилища.
Тоска о прошлом – выдумка и ложь,
И стыдно приходить  на пепелища.
Завидую отставшим по пути:
Им наконец-то ничего не надо, -
Летят они по Млечному Пути
Из бездны ада в райскую прохладу.
А я устройства жизни не пойму,
Трясёт озноб от войн и революций.
Мне выпало из сотни одному
Дожить до пустоты – и ужаснуться.
Нас рано поминать за упокой, -
Живём среди безумия и бреда
Мы – воины с протянутой рукой,
Герои сокрушительной победы.
Где Родина? ..
Здесь всё свелось к нулю
И к поговорке – “наша хата – с краю”.
Я и другие страны не люблю,
А эту – беззаветно презираю.
Я не убил, не предал, не украл.
Лишь, до конца поверивший в искусство,
На жизнь свою по честному сыграл
И банк сорвал …
Но в банке было пусто.
1987 г.


               
*  *  *
Не пилось, не читалось,
Не работалось мне.
Вековая усталость
Словно горб на спине.
И ухмылка урода
Замыкает уста.
Думал – это свобода,
А она – пустота.
Я ни маски, ни грима
Не носил, не менял;
Смотрит женщина мимо:
Дождалась не меня.
Этот, сизый от браги,
С нехорошим лицом,
Чужд любви и отваги
Перед близким концом…
Знать, остыли ладони,
Источавшие пыл,
Видно, умерли кони,
Те, которых поил.
Все собаки подохли,
Те, которых кормил.
А любимых я мог ли
Уберечь от могил?..
Вот все двери открылись:
Вижу дали и высь,
Алкаши похмелились –
Хоть гуляй, хоть топись.
Просвистели все пули,
Только мимо висков,
Все солдаты уснули,
Не спросив отпусков.
И сижу я на куче,
Запоздалых наград, -
Слишком в жизни везучий
Недобитый солдат.
             1992





* * *
От женщины фарса – до женщины грез
И дальше, и дальше – до драмы,
А там и трагедией пахнет всерьез,
Расходами на телеграммы,
На гроб, на автобус, родных и чужих,
На храм, панихиду, ограду,
На пьяных могильщиков, нищих слепых,
Поминки – до слез, доупаду…
Мы жили банально, почти наугад:
Такое столетие было.
Устроят планету на собственный лад
Дебильные дети дебилов.
Пройдет еще сто или тысяча лет, -
Землянин в далекое лето
Посмотрит на камень: какой-то  поэт,
А кто это были – поэты?
И будет невнятно уже никому,
Что странный он выкинул номер,
Что быть неубитым хотелось ему –
И он по-хорошему  помер.
1994 г.


КАРАВАН
Бывает …
Не со всеми, но бывает,
А потому сочувствий не приму …
Мой караван все дальше уплывает
Во тьму.
В нечеловеческую тьму.
Там нет  причин сомненьям и печалям,
Все на местах, надежен каждый трос.
Лишь я один шатаюсь по причалам,
Как подгулявший палубный матрос.
Все справедливо, я не упрекаю:
Сам опоздал, хмельным поверив снам,
По прозвищам и званьям окликаю,
А самых дорогих – по именам.
Но опыт лжет и не в урок наука,
Не та игра и счет очкам иной.
Что глотку рвать! Ни отзвука, ни звука,
И город незнакомый за спиной.
Шагну в огни веселого квартала,
В чужую толчею и суету,
Среди стекла, бетона и метала
Названья непонятные прочту.
Оглохшего от грохота и крика,
Нелепого, как нищий без сумы,
Такого же увижу горемыку –
И рядом постоим
у края тьмы.


*  *  *
Я знаю, как старость приходит:
Она подбирает ключи,
И если какой не подходит,
То вежливо пальцем стучит.

Я всякую тварь обласкаю,
Коль вовсе бездомна она.
Я нищую старость впускаю
И ей наливаю вина.

Канючит:
                « Не все ль надоело?
Не могут уже ни шиша
Твое сухопарое тело
И в теле – больная душа»…
Мне б выгнать нахальную впору,
Но я терпелив, как посол,-
Лишь рявкнул:
                « Кончай разговоры!
Сыграем!..» - и карты на стол.
И быть бы с победою даме,
При масти ее козырной,
Да мне пофартило с тузами,
С шестеркой трефовой одной.
И как там она ни старалась,
Но вдрызг проигралась уже,
Ханжа эта –
                ушлая старость,
Кокетка и стерва в душе!
                14.08.89 – 05.02.90

*  *  *

Брели мы разными путями:
Кто плыл, кто шел, кого везли,
Срывались, падали,
Локтями
В грязь упирались и ползли.
Любили девушек несмелых –
Сердца калили добела,
Любили женщин оголтелых
За их ухватки и тела.
Деньгу ковали, водку пили,
Не зная страха и узды,
На взлете души укротили,
Чтоб только не было беды…
Загнуться –
Как на свечку дунуть,
И будет так в конце концов
И не простить, а просто плюнуть
Свирепой вечности в лицо.
1994 г.
*  *  *


Не пришла, а обрушилась осень,
Я не думал, не звал, не хотел.
Мрут друзья, как трава на покосе.
Взмах за взмахом – и мир опустел.

И стою я – лохматый репейник,
Обойденный жестоким косцом,
Не годящийся даже на веник,
Что лежит под хозяйским крыльцом.

А ведь были рассветы и росы!
И в малиновых шапках моих
Копошились изящные осы
Каждый день, каждый час, каждый миг.

Но колосья просыпали зерна
И косец задремал во хмелю.
Все прошло, что я слишком упорно
Безнадежно и нежно люблю.
1996 г.

*  *  *

Ты сам поймешь, когда нагрянет старость,
И в прошлом разберешься неспеша,
Что в молодости жизнь твоя осталась,
Там поселилась вечная душа.
Там мотоциклы, лошади и дети,
Там васильки полмира замели…
Вот потому-то
                в самом юном цвете
На суд придут все мертвые Земли.
            
1994 г.