Клен у реки

Оголчённое зарево вспыхнуло как пожар.
Вакханалия цвета, вцелованная в простор,
Навалилась на клён, он таинственен и поджар,
И рассветом объят как безумием и костром.

Старый клён у реки, неизбывна твоя тоска,
Одиночеством скованный, мерно стремишься ввысь.
Помолчим же о том, как бывает печаль остра,
О надеждах и снах, которые не сбылись.

Помолчим и о том, как ты выжил и в буйство бурь,
И под зноем палящим, выстоял в снег и град.
И теперь над тобою мягко пестрит лазурь,
Облюбована солнцем, как лучшая из наград.

Мы молчим, и касается наших ветвей и рук,
Пробираясь к нутрам полнозвучная тишина.
Проникает сквозь кожу мою и твою кору.
Точно музыка сфер, которая не слышна,

Но зато осязаема, знаемая душой.
Вот, по нашим сосудам бегут не вода и  кровь,
А безмерно таинственный и большой Океан изначалья, который и есть любовь.

Незнакомый мне прежде, о, дивный и мудрый клён,
В тишине твоей - мудрости как в мириадах книг.
Ныне дух мой бескрайний рьяно в тебя влюблён,
А его безмятежность с тобою меня роднит.

И твоя сопричастность миру сильнее той,
Что лежит на поверхности, до искончанья  лет:
Твои крепость и воля к жизни, и стан прямой
Соприродны тому, что несёт в себе человек -

Бесконечно воинственный, непокорённый дух.
Мы молчим, околдованы заревом, у реки:
Люди-клёны историю пишут, вершат в миру
Свои судьбы, ударам и тяготам вопреки.

Мы молчим, и касаются наших корней и ног,
Пробираясь к вершинам, лучистый покой и свет.
Тишиною той нежной смеётся красивый бог,
И вопросов в нас нет, только ясный его ответ.