В прифронтовой полосе

                Жизни спутанные нити…
                Дмитрий Мережковский, «Парки»
   Прочитала документальный роман «Парижские мальчики в сталинской Москве» Сергея Беляева – историка, писателя, автора многих литературных работ, в частности «Гумилёв сын Гумилёва». На этот раз читателю представлен недолгий жизненный путь Георгия – младшего сына большого поэта серебряного века Марины Цветаевой  и её мужа офицера Сергея Эфрона. В семье мальчика называли Муром, очень его любили и баловали. Соответственно жанру, в произведении использованы достоверные факты из жизни взрослеющего мальчика в условиях проживания в семье, во Франции, в СССР.
   Но речь я поведу не о том. Не о содержании книги и особенностях подачи материала, а об открытиях, поразивших меня в конце прочтения романа. А именно – о неожиданных пересечениях  основного героя книги Георгия Эфрона и моего отца Николая Малыгина. Об их удивительным образом «жизни спутанных путях».
  ***
   Рос себе мальчик Мур в неординарной семье, избалованный, и как закономерный результат – самовлюблённый и эгоистичный. Парижский мальчик. Пока его не привезли в столицу СССР Москву не в самые лучшие для страны годы. Страшные годы.
   А другой паренёк Коля, родившийся на два года позже Мура в простой крестьянской семье в глубинке Архангельской тайги, рос в рубленой деревенской избе с двумя сёстрами и ни про какой Париж не слыхал. Гонял мяч, играл со сверстниками в лапту, воровал знамя, катался на лыжах с крутого берега реки Пинеги…
Эти мысли вереницей побегут после. Когда буду читать о начале Великой Отечественной войны, о призыве Мура на фронт…
   Повестку из военкомата Георгий Эфрон впервые получит в январе 1943 г. (в том же году призовут в вооружённые силы и  моего отца), но по-настоящему отправится  на фронт с 28 мая 1944 года: «Красноармеец Георгий Эфрон зачислен в 3-й батальон 437-го стрелкового полка 154 стрелковой дивизии, 103-й корпус  6-й Гвардейской армии 1-го Прибалтийского фронта». А 22 июня 1944 года началась знаменитая операция «Багратион».
   Информация показалась знакомой: Полоцк, Баграмян… 
   Генерал армии (будущий маршал Советского Союза) Иван Христофорович Баграмян командовал  1-м Прибалтийским фронтом, командный пункт 6-й Гвардейской армии. В июле Ставкой Верховного главнокомандования (Сталин и Жуков) ставится задача 1-му Прибалтийскому фронту: «…наступать в общем направлении на Шауляй, правым крылом фронта продвигаясь на Даугавпилс, левым – на Каунас». Баграмян перебрасывает 103-й корпус 6-й Гвардейской армии на северо-запад, и начинается наступление на г. Двинск (Даугавпилс). Полк Мура находится в составе этого корпуса. И в тяжелой фронтовой обстановке на коротких солдатских передышках между боями молодой человек не перестаёт вести дневниковые записи: «…в последнее время мы только и делаем, что движемся, движемся, почти безостановочно идём на запад, за 2 дня мы прошли свыше 120 км (пешком!) И на привалах лишь спишь, чтобы смочь идти дальше»; «…я просто не знаю, как я выдержал, помню только, что я энергично думал почему-то о Флобере (!) и шёл в каком-то обмороке».  Ротный командир отмечал бесстрашие в изнеженном французском мальчике, что подтверждают и признания самого Георгия: «…я совершенно спокойно смотрю на перспективу идти в атаку с автоматом, хотя мне никогда не приходилось иметь дело ни с автоматом, ни с атаками». Поскольку Георгий Эфрон отличался патологической аккуратностью, к нему прилепилась фронтовая кличка Чистёха. А за неприспособленность к физическим нагрузкам однополчане шутливо называли Мура Москвичом. В июле 1944 года немцев выбьют из Полоцка – Мур в это время воевал на другом направлении.
   Читаю в записях отца: «…нам много не говорили, привезли куда-то в лес, где-то у Полоцка…» Отец попал в 154-ю стрелковую дивизию 6-й Гвардейской армии 1-го Прибалтийского фронта, № полка 927-й стрелковый. Шли с боями на Ригу – 8-й Сталинский удар – г. Бауска, где отца ранило, затем госпиталь, опять Прибалтика – Курляндский полуостров, Тукмус.  От Тукмуса до Литвы, со слов отца, русскими солдатами было отрезано и прижато к морю триста тысяч немцев: «…вот мы их и держали, чтобы не прорвались на помощь Берлину». В 1945 году с боями русские войска шли в наступление, в Пурисмати. Среди бойцов героически сражался и мой отец. И тоже – шли и шли… «Делали переходы по сорок километров за ночь, а идёшь и на ходу спишь», – отец идёт по той же Прибалтийской земле, словно в одном строю с Георгием Эфроном , испытывая те же изнурительные фронтовые испытания.
   Отец был дома, в деревне, когда началась война. Он не был изнеженным баловнем, после окончания семилетки в 1940 году в 14 лет валил лес на лесоповале как взрослый мужик. В лес и принесли повестку в военкомат в 1943-м. 26 октября 200 парней-ровесников 1926 года рождения уже были в дороге.  Сначала шли более 100 км пешком до пункта призыва – п. Усть-Пинега, оттуда катером призывников переправляют в Архангельск на семь месяцев военной подготовки на младших командиров. Потом маршевая рота в Вологду, там роту добавили и – на фронт. ««Мы были автоматчиками, – нахожу в записях отца. – Шли с боями по Прибалтике, 1-й фронт под командованием Баграмяна. Гнали немцев двадцать километров без передыху к Балтийскому морю под беспощадной и почти непрерывной бомбёжкой гитлеровцев, а те косили нас пулемётным огнём. У нас же не хватало артиллерии, танков, всё острее становилась нужда в боеприпасах. У немцев всё пристреляно. Наши танки горели. Самолёты бомбили ежедневно. Пулемётный огонь как дождь. Много народу полегло…» – в который раз читаю откровения отца о фронтовой доле в статье «Фронтовые будни солдата» районной газеты «Пинежская правда» и своей – «Пол-Европы пешком». Отец удивлялся, что в боях ему везло. Ведь он был ещё и связистом, восстанавливал под пулемётным огнём телефонную связь.
   Папа принёс с фронта кличку за малый рост и возраст Пацаняка. Довоёвывал в Прибалтике целую пятилетку после капитуляции Германии в 1945-м. Он вернётся с войны на родную землю в 1950 году. С ранением и военными наградами: орден Славы III степени, 2 медали «За отвагу», орден Отечественной войны I степени, медаль «За Победу над Германией». И подарками за самоотверженность в военных условиях из рук самого генерала Баграмяна.
   Мур, к сожалению, к тому времени погибнет. Последний бой 19-летнего французского мальчика 7 июля 1944 года за д. Друйка оказался роковым. Согласно источникам, во время операции «Багратион» в тот злосчастный день на том участке фронта не оказалось наших самолётов, хотя нельзя сказать, что был недостаток авиации в воздухе. Пользуясь просчётом военачальников и выгодным моментом, немцы нещадно бомбили и обстреливали не только атакующие советские части – всё вокруг без разбора подлежало уничтожению. Будучи в пекле крупных сражений, юноша записал в дневнике: «смерть страшна и безобразна». Но и в шаге от гибели он был абсолютно уверен в собственной неуязвимости: «…моя звезда вынесет меня невредимым из этой войны»…
После взятия Друйки советское наступление было приостановлено: немцы перебросили против 6-й Гвардейской армии подкрепление. После возобновившегося наступления полуразрушенный Даугавпилс возьмут войска соседнего 2-го Прибалтийского фронта.    
   Похоронку на Георгия Эфрона  родственникам не пришлют. Его исчезновение было загадочным, окончательная версия – погиб при взрыве автомобиля, который вёз раненых в военный госпиталь, в том числе и «французского мальчика» Георгия Эфрона…  И всё же спустя годы (30 лет!) в д. Струневщина Друйского сельсовета Браславского района Витебской области на безымянном воинском захоронении № 2199 появится надпись: Эфрон Георгий Сергеевич, погиб в июле 1944 г.
   Отец вернулся домой, женился на маме Ушаковой Галине Ивановне, воспитал 4-х детей. Ушёл из жизни в 1993 г. в возрасте 67 лет. Ему как воину, герою и победителю в Великой Отечественной войне поставлен государственный памятник.
   После войны Георгий Эфрон мечтал вернуться в Париж, стать литературоведом. «Верь в будущее – оно наше», – завещал он другу Дмитрию Сеземану. Отец всю жизнь работал в совхозе и сельпо рабочим. Пел военные песни и вспоминал боевых товарищей. Их взрослая жизнь в 17 и 19 лет в военные годы только начиналась …
Когда-то мать Георгия Эфрона Марина Ивановна Цветаева записала в черновике: «…мальчиков нужно баловать – им может на войну придётся»…
5 декабря, 2024