Былое без дум 2

Глава 2.
 
23 декабря 198.. года я был зачислен приказом на должность милиционера роты отдельного батальона патрульно-постовой службы N района  города Москвы. Здание РУВД находилось в небольшом особнячке неподалёку от ж/д вокзала. Беседовавшая со мной при приёме документов начальник отдела кадров полковник Вера Дмитриевна назидательно остерегала: «Будь осторожен, Москва полна соблазнов!» Отделение милиции, куда волею случая я был распределён, к моменту моего прихода печально прославилось на всю Москву. Банда постовых милиционеров и работников паспортного стола под руководством милиционера Р.совершала убийства автовладельцев, проживавших в основном на территории отделения с целью завладения и перепродажи автомобилей через комиссионку в Южном порту. Трупы убитых автовладельцев сбрасывали, не мудрствуя лукаво, в канализационные люки здесь же на территории района. По рассказам милиционеров-стариков погорели бандиты из-за того, что продавали машины намного дешевле рыночного курса, лишь бы сбагрить побыстрее и южно-портовые оперА вскоре сели им на хвост. Кто-то же уверял, что оборотни попались по глупости: одна из подельниц (паспортистка отделения и дама  весьма приятной внешности), знакомилась с кавказцами - торговцами фруктов на местном рынке и зазывала для адюльтера новоиспечённого любовника к себе домой на квартиру. В самый неподходящий момент  нежданно заявлялся в форме и при пистолете ревнивый муж-милиционер и, как в плохом водевиле,  под угрозой оружия требовал у наглеца «моральной компенсации». Горе-любовники без слов расставались с наличностью. До поры времени это работало, но слух, как говорится, в народ пошёл,  и  когда  «на  районе»  начали  массово  бесследно пропадать автовладельцы, на оборотней вышли. Якобы  сам  начальник РУВД полковник К. арестовывал бандитов в своём кабинете. Дело получило  широкую огласку, местные жители  окружили здание отделения милиции, располагавшееся на 1м этаже жилого дома, и забросали его камнями и бутылками. Были вызваны внутренние войска и отделение в срочном порядке переехало в отдельно стоящий 3-х этажный особняк, откуда экстренно выселили квартировавшие там РЭУ, и отгородилось от народа высоким бетонным забором. Благодаря тотальной ротации офицерского состава в участковые уполномоченные пришла пОросль 20-летних молодых ребят, младших лейтенантов,  без образования, но с желанием  работать и расти по служебной лестнице. Надо сказать, что в постовые в те годы шли работать в основном иногородние и далеко не всегда по зову сердца. Существовал так называемый московский «лимит», согласно которому поступающий на службу заключал контракт с ГУВД Мосгорисполкома (он назывался подпиской) сроком на 3 года. Вновь прибывший обязывался отработать подписку и преждевременный разрыв её обещал всякие разные неприятности в трудовой характеристике. Помимо зарплаты в 124 рубля , места в общежитии, бесплатного проезда на общественном транспорте и форменного обмундирования новичку выдался целый букет обещаний: в течение 3-х лет комната с пропиской в Москве, повышение по службе, направление для поступления на учёбу в специализированные милицейские заведения и т.п.) На деле же, отработав 3 года, постовой получал повышение в зарплате лишь до 134 рублей и новое обещание выдать комнату, при условии продления подписки ещё на 3 года. Так как на работу в постовые приходили в основном дембеля из СА, которых вылавливали на вокзалах целыми ротами «покупатели» по пути следования из воинской части к месту проживания, то обещания московских прелестей многим кружило голову. 20-летние парни без «царя в голове» и какого-либо жизненного опыта охотно заглатывали эту приманку, соглашаясь на контракт. Лишь по прошествии 6 лет понимали, что это всё «замануха» им по жизни ненужная. Оставались служить лишь те, кому нечего было ловить на исторической родине, (как мне в моём Грозном), либо те, кто успевал обзавестись за время службы женой, ребёнком, поступить на учёбу в вуз. Беззаботная разудалая жизнь в мужской общаге в богатой «досУгом» Москве, развращала молодой народ, спаянный армейской службой, земляческими связями. Со многими ребятами я прошёл милицейский путь длиною в 30 лет от рядовых до руководителей отделов и округов. Работа была,  конечно,  не  сахар  и  стоила  намного  больше  положенных  поначалу 120 рублей. Изматывала и морально и физически, особенно в холодные  зимние месяцы, т.к.  привычки  ходьбы в валенках у нас городских не было: волосы на ногах стирались до колен, овчинных тулупов на всех не хватало и приходилось нести службу на морозе в продуваемой насквозь войлочной шинельке, которая от сырости и при невозможности подсушить вскоре становилась кургузой, обжимала тело и совсем не грела. Учитывая отсутствие средств мобильной связи (венгерские рации не брали отделение далее 500 метров и надежда была лишь на телефоны-автоматы), отсутствие автотранспорта для доставления задержанных (на территории работала 1-2 машины автопатруля), возможности хотя бы в часовой перерыв на обед погреться и перекусить – служба превращалась в борьбу за выживание. Постовые обрастали связями с работниками диспетчерских и мастерских РЭУ, дворниками, техниками-смотрителями, слесарями и сантехниками, чтобы разжиться ключами от служебных помещений, кодами от подъездов, дабы, хотя бы на время ночных перерывов, можно было прикорнуть на часок на сломанных стульях или трухлявых продавленных диванчиках этих каморок, на подоконнике, изгибе лестничных перил или просто на верхней лестничной площадке, подстелив газетку и прижавшись к батарее. Благо, что рабочий люд всегда активно бухАл и в случае отказа в «братской помощи» всегда можно было отыграться – доставить в отделение за распитие или появление в пьяном виде в общественном месте. Как правило, отказа от рабочего человека почти никогда не было, ведь милиция была истинно народная. Вспоминается, как у «генеральского дома» по улице С. одинокие генеральские вдовушки (барышни бальзаковского возраста, пережившие своих престарелых мужей-генералов) зазывали промёрзших постовых к себе домой вечерами попить чайку и согреться душой и телом. Адреса таких квартир и имена гостеприимных домохозяек ребята передавали друг другу по сменам, как личный картотечный учёт. Двадцатилетний красавец-старшина из Краснодара Д. с усами а-ля Будённый не устоял от соблазна лёгкой жизни и женился на 50 летней мадам и тут же уволился из ментовки. Посмеиваясь над вчерашними собратьями по несчастью он частенько выходил из подъезда потрепаться к постовым, угощал дорогими сигаретами, явно купленными на деньги обеспеченной жёнушки и делился опытом, как надо жить! Иногда менты и работяги совместно проводили время, играя в «очко, сЕку или бурУ». Карточные игры – это вообще особая страница жизни милиции тех лет. Жили все одинаково бедно и выползти из нищеты за счёт собственного умения, ловкости на ближнем своём было делом обычным. Частенько, (в особенности после дня чекиста – 20 числа месяца), сотрудники всех без исключения служб закрывались в кабинетах отделения до утра и резались до полного опустошения карманов, проигрывая всю имеющуюся наличку,  а  часто  и  получку  следующего  месяца. Для  прохОда  в игре использовались пятикопеечные монеты, как универсальное средство оплаты ставки, а позже медные или пластмассовые метрожетоны. Ближе к ночи дежурный по рации передавал наряду автопатруля команду: срочно проверить вестибюль ближайшей станции метро и все осведомлённые понимали, что игра достигла апогея и у игроков кончились пятаки. Наряд подъезжал к метро-вестибюлю и начинал через аппараты размена мелочи или в билетной кассе менять имеющуюся бумажную наличность на медную мелочь. Ближе к 90-м годам с появлением игровых автоматов (этих одноруких бандитов) нередкой была картина, когда наряд ГНР или автопатруля оседал на долгие часы в таких заведениях и, отставив автомат в сторонку, просаживал получку. Для многих игроманов это заканчивалось весьма плачевно, т.к. оставшись без средств к существованию, но при этом при оружии морально неустойчивый «человек с ружьём» выходил на маршрут патрулирования, как на тропу войны и неправедными методами начинал восполнять проруху в кармане. Были у нас в отделении и свои карточные факиры. Уж не знаю, передёргивали они, были в сговоре с дьяволом или просто рискОвыми по жизни игроками, но везло им в игре сказочно. Особо запомнились два персонажа: 2х метровый бывший погранец Серёга Б.(дослужившийся  до  начальника  штаба  отделения  и  умерший  в неполные 50 лет),  имевший  соответствующую  кличку  «Бес» и Василий М. – этакий шибзик ростом 150 с небольшим сантиметров, с хитроватым прищуром глаз, маленькими усиками, умудрившийся за 6 лет работы постовым дважды применять на поражение огнестрельное оружие и оба раза со смертельным для преступника исходом. Он имел кличку «Рокфеллер», курил «Мальборо», но для коллег-стрелков чужого курева носил пачку дукатовской «Явы». Васька прослужил в ППС, службе участковых, отделе по экономическим преступлениям более 20 лет, был на хорошем счету, пока, однажды, его, уже майора милиции не арестовали за убийство, совершённое   много лет назад. В период краха «МММ» милиционеры отделения дежурили у пунктов реализации акций этой конторы и к нему на несчастье обратилась горе-бизнесменша, предложившая за хорошие отступные договориться с кассирами пункта продажи и принять по льготному курсу акции прогорающей пирамиды. После того, как сделка к удовольствию сторон была совершена, женщина попросила Василия  сопроводить её с деньгами до дома в качестве охраны. Он вместе с коллегой - напарником женщину задушил, деньги присвоил и удачно вложил их в бизнес, скупив целый ряд торговых палаток в районном Торговом Центре, сдавая его в аренду торгашам. Подельника-убийцу позже за что-то приняли, он отсидел длительный срок и, выйдя из зоны, стал требовать  от Василия  часть доли от МММ-шной  акции, т.к. его долю при аресте конфисковали. Василий отказался, уверовав в то, что  за  давностью  лет  доказать  что-либо  будет  невозможно. Подельник пригрозил его сдать и… сдал. Теперь, Васька, видимо, банкует на «красной зоне» по пОлной.  Три года работы на улице не прошли для меня даром и во многом определили дальнейший ход не только моей милицейской службы, но и всей жизни. Я набрался опыта общения с людьми разных сословий и психо-физических, если так можно выразиться, категорий (от артистов, писателей, музыкантов до конченных зеков и забулдыг). Для провинциального мальчика, чрезмерно стеснительного и закомплексованного, подойти на улице к незнакомому человеку и потребовать предъявить документы, было делом совсем непростым.  Тем более, что ты облечён властью правом «нести и сеять разумное и доброе», а не карать и опускать, был скован бесчисленными милицейскими псевдо-гуманными приказами «о вежливом и внимательном отношении к гражданам», призван защищать соцсобственность и общественную нравственность о которой в свои 20 лет не имел ещё толком ни малейшего представления, ни понимания.Улица была полем битвы, каждое уличное дежурство - это боевая операция, где прав тот, у кого больше прав, где любая промашка с твоей стороны грозит обернуться «пером в бок, бутылкой по голове» или даже тривиальным «мент поганый», брошенным в спину. Постовому милиционеру законодательно запрещалось защищать свою жизнь и настоятельно предписывалось даже при нападении и явной угрозе произвести предупредительный выстрел  в  воздух, а уж потом, применить оружие и стрелять на поражение «по конечностям». И не  дай  бог  попасть  в  спину  преступнику! Сам  факт  расстегнутой  кобуры трактовался прокуратурой, как применение оружия. В ночное и тёмное время суток я предпочитал носить в руке неприметный тоненький стек, дабы выиграть в случае нападения или иной непредвиденной ситуации пару секунд, хлестанув по лицу или глазам нападающего. Надеяться в этой ситуации можно было только на себя и руку верного товарища, собрата по несчастью. Поэтому, вопреки инструкции постовые соседних постов объединялись и совершали обход вверенной территории по двое. Если приезжала проверка, то разбегались, как мыши окольными подворотнями по своим маршрутам, а потом, как ртутные капельки стекались друг к другу в условленных местах. Во-вторых: ко мне пришло понимание, что работать «цепной дворовой собакой» долго я не хочу и не смогу. Надо учиться и «расти», уходить с улицы в кабинет, в должность, в настоящую работу. Ну, и в третьих: на посту я познакомился со своей женой, М. с которой вырастил детей, построил дом и вот уже  40  лет  делю пополам все горести и радости семейной жизни.