Обмануть Бога

                (Из записей Марка Неснова)

                Бог  не  фраер - он всё видит.
                Лагерная поговорка.

Через тридцать пять лет Катя Тропкина умрёт в Николаевской больнице от банального воспаления среднего уха, а её мама Вера Терентьевна переживёт свою дочь ровно на десять лет.
Обе эти смерти  станут причиной моей неизбывной печали.
Но это будет потом.

А пока я студент факультета «Финансы и кредит», а Катя моя соученица и мы друзья – не разлей вода.
                Катя старше меня на целых два года и любит меня, как могла бы любить своего младшего непутёвого брата.

Как мужчину, она всю жизнь будет любить морского офицера Юру Лаврова,и эта несчастливая любовь сделает её одинокой и бездетной.

Мама её Вера Терентьевна, наверное, нашла во мне замену, умершему во время войны, сыну Павлику, и это позволяло мне быть у них в семье как у себя дома.

Третьей в нашей институтской компании была Танечка Сазонова, девушка симпатичная, добрая и молчаливая.
Ей с нами было весело, а нам она не мешала.

И, наконец, четвертой в нашем коллективе была Лорка Соколова, законченная стерва, что доставляло её душе особую радость и гордость.

«Женщина для успеха должна иметь внешность котёнка, ум лисицы и сердце крокодила»

Сама она придумала это правило или получила в наследство от родителей мне неведомо.

Я только знал, что живёт она по этому принципу,  разоряя и обманывая мужиков налево и направо, благо за её яркой внешностью и общительным характером  мало кто способен был разглядеть безжалостную хищницу.

Не знаю, была ли ей интересна наша компания, но только нам она и могла поверять свои секреты, будучи уверенной, что зла от нас она  может не опасаться.
Мы посмеивались над её способами жить, и только мудрая тётя Вера не раз говорила Лорке, печально качая головой:
-Лора!  Можно обмануть  людей, но нельзя обмануть Бога.

Но Лорка в ответ  только хохотала и упрекала тётю Веру в религиозности, что ей, как парторгу Николаевской парфюмерной фабрики совершенно, по мнению Лорки, было  не к лицу.

С женщинами я дружил всю свою жизнь, начиная с дворовых и школьных подруг, и эта дружба никогда меня не подвела и не огорчила.
Любил я всегда других, но разве можно любимой женщине рассказывать о своих комплексах, глупостях, страхах и мечтах.

Не расскажешь это и пацанам, потому что для них я был Хома со Слободки, которого боялась вся молодёжь района.

А потом меня взяли и посадили. Надолго.

Побег из  лагеря на автомашине со стрельбой, ранениями, судами и новым сроком завершил период моего взросления, и появился я у Кати и тёти Веры на их уже новой квартире через двенадцать лет, встретив такую же любовь и радость, как и в  далёкие времена нашего студенчества.

Я буду потом часто приезжать к ним с моей женой и детьми, которые станут им такими же родными, как и я.

Тётя Вера вышла на пенсию, а Катя работала  заведующей  райфинотдела.

Танечка Сазонова вышла замуж, родила детей и жила скромной жизнью советского служащего.
Мы нередко перезванивались.

И только про Лорку Соколову мне ничего не рассказывали, хотя я всё время считал, что уж она-то, гадюка, сумеет устроиться в этой жизни лучше всех.

Мне говорили, что она где-то в Москве, но я чувствовал, что  мне чего-то не договаривают.

Однажды я приехал в Николаев на новом «Жигуле», и мама попросила свозить её к «Когану», как все называли продуктовый магазин по имени послевоенного заведующего.

Возле ящиков стояли грузчики и рабочие магазина.
Одна из женщин, узнав мою мать, а потом и меня направилась к нам с криком:
-Марк! Е…твою мать, наконец-то ты объявился.
Я остолбенел.
В замасленной, пахнущей рыбой, телогрейке на меня надвигалась Лорка Соколова, нетвёрдой походкой, крепко пьющего человека.

Мать ушла домой пешком, а мы присели на скамейке у соседнего дома и Лорка начала сбивчиво и бестолково рассказывать мне свою историю, поминутно спрашивая меня не хочу ли я выпить.
Один глаз у неё был травмирован и постоянно слезился.

Из её рассказа я понял, что после института она вышла замуж за какого-то московского инженера, полного рохлю, а потом развела его на квартиру, и он еле унёс от неё ноги под страхом быть посаженным знакомым следователем.

Лорка устроилась работать в банк и вышла замуж за москвича-майора, генеральского сына.
Всё складывалось прекрасно, и только болезненная ревность мужа немного омрачала жизнь.
Давала ли Лорка повод для этого для меня осталось неясным, но думаю, что давала.

Их сыну уже было три года, когда приведший из детского сада ребёнка муж,
залепил ей звонкую пощёчину, а сам ушёл из дома и напился.

Несколько дней она была в неведении, а потом выяснилось, что около детского сада постоянно ходит какой-то мужчина и смотрит на их сына, не отрывая  глаз.

Обеспокоенная воспитательница сказала заведующей, а та, переговорив с мужчиной, выяснила, что он является настоящим отцом ребёнка.
При этом мужчина плакал и просил никому ничего не говорить.

Но новость разлетелась мгновенно и в первую очередь достигла ушей Лоркиного мужа, который отреагировал по привычному русскому обычаю.
Он запил и стал избивать жену.

Лорка была уверена, что мальчик от мужа, но никакие доводы не действовали.
Муж всё больше пил и всё чаще избивал Лорку.

Кончилось всё это тем, что Лорка разбила об его голову хрустальную вазу и  настолько ранила его, что он оказался в больнице без сознания.
На фоне армейской контузии, муж остался инвалидом, а его родители добились того, чтобы Лорку отдали под суд и лишили родительских прав.

На суде она увидела среди зрителей своего первого мужа, который всё время теребил мочку уха.

Лорка помнила этот жест по польскому фильму «Ва банк», где таким жестом один жулик показывал другому, что он его надул и подставил.

Лорка поняла, что так ей отомстил её первый обманутый и брошенный муж.

Учитывая то, что муж остался инвалидом, Лорку осудили на четыре года, лишили родительских прав, а опеку над ребёнком передали родителям мужа.

После лагерных приключений, где она, вдобавок ко всем бедам, забеременела от конвоя, родила мёртвую девочку и получила травму глаза, в Москву её не пустили и она вернулась в Николаев.

Несколько раз пыталась выйти замуж, но всё больше и больше пила, пока не оказалась в том состоянии, в котором я её встретил.

После очередного её вопроса, не хочу ли я выпить, я понял, что это ей необходимо  выпить.
Я выгреб из кармана всё деньги, что у меня были, и отдал Лорке.
Обещал прийти ещё, но так и не решился.