Лосёнок

По снегам, меж елей и сосёнок,
позади оставив отчий дом,
пробирался худенький лосёнок.
Рослый, но с неразвитым умом.

Дурачок, иначе и не скажешь:
зимний лес опасен для зверят!
Будет стейк с берёзовою кашей —
так о перспективах говорят
шутники с желудком вместо сердца.

А лосёнку нужно-то всего —
посмотреть сквозь щель в волшебной дверце
на людей, подарки, Рождество.

«Что за щель и дверца?» — спросит едко
критик, источая желчь и спесь.
— Знаешь, а иди ты лесом, детка.
Или в пень. А в сказку к нам не лезь!

Между тем, дурак-лосёнок вышел
на опушку. Смотрит — небоскрёб.
Тот, что корабельных сосен выше
и белее даже, чем сугроб.

Пусть для нас обычный дом панельный,
но телок раскрыл в восторге рот.
Вот где свет и праздник неподдельный,
вот где отмечают Новый Год!

Стали неважны законы леса,
наш лосёнок, робость поборов,
ринулся, как одержимый бесом,
в мир гирлянд и ёлочных шаров.
Он готов был целовать качели,
баб лепить, с детьми в снежки играть...

Дурачок не знал, что на прицеле
он давно у зверобоя, ять.

Этот зверобой был типом гадким:
колотил жену, бранился зло,
приносил на детские площадки
пёсий кал и битое стекло.
Расставлял ловушки и капканы,
бил ворону влёт, а белку в глаз.

Узнаёте брата, критиканы?
Впрочем, нет. Он хуже даже вас.

Мчит судьбе навстречу наш гулёна,
поступью, что ангельски легка.
(Негодяй следил за дурнем с дрона —
захотел из лося шашлыка.)

Ох, ужель кровавая развязка
новогодний вайб для детворы
испаскудит? Не-а! На салазках
мчит на помощь Дед Мороз с горы.

Хруст, скулёж — и стал не томным вечер.
Зверобой со сломанным ребром
садит в небо, и заряд картечи
разбивает нафиг чёртов дрон.

Строчки, как метелят пидараса
под салюты и курантов бой,
не вполне подходят для рассказа.

Скажем лишь: навряд ли зверобой
станет обижать зверей в дальнейшем.
В том порукой – ёлка, снеговик,
гейши… Гейши? Да, представьте, гейши!
И забитый в анус дробовик.

Отмигала «Скорая» огнями,
расцвела Полярная звезда,
Дед Мороз с помятыми санями
поманил лосёнка: подь сюда.
И сказал – конкретно, не елозя,
как мужик: «Коль шкура дорога,
становись-ка новогодним лосем».
Тот кивнул. И сей же час рога
выросли. Блеснули алым очи,
торс окреп, а слабый ум попёр
к интеллекту гения… А впрочем,
здесь заврался автор. Перебор.

Мчит упряжка, санные полозья
режут наст. Девчачий звонкий смех
подгоняет упряжного лося –
гейши и Мороз настигнут всех.

Сразу пир горой, конец неврозам,
оливье, неделя без забот.
И сохатый ткнётся тёплым носом
в щёку. Здравствуй, критик, Новый год.