Артур любит Один рассказ с половиной

 
[+++  Из дневниковых записей  (28 ноября 2024 год) :
Поздно. Или это темнеет рано? Конец ноября, и ёлка в городе была установлена вчера. Вчера, в темноте, на ней  уже переливались громадные шары, ещё не высвеченные гирляндой. За ёлкой, словно подхватывая на лету её блики, светились окна в высотных домах. И совсем близко, всего в нескольких шагах от ёлки, шагах в двадцати или тридцати, сухие листья на берёзе выглядели в темноте золотыми.

Словно ты закрыл свои глаза, чтобы загадать желание, и забыл их открыть. Такими золотыми, что кажется, ты ещё никогда в жизни не видел ничего настолько золотого. Обычно так и уходит ноябрь.

Что мне понравилось в сегодняшнем дне? Снег выпал с утра. Он, наверное, шёл всю ночь. Я вышла из дома, и самое первое, что я увидела, это слова на засыпанном снегом асфальте. Всего два слова, и нарисованное сердце.  Не такое огромное, как буквы, но очень аккуратное, и … – ]

IIIIIIIIIIIIIIIIIII
      
Стеша взяла горсть разноцветной карамели из материнской руки, и побежала далеко, вперёд, выкрикивая на бегу: Давай, догони!
Она пока не знала, как можно ещё, иначе заявить маме о том, что она теперь учится во втором классе, и ей необходима самостоятельность.

«Необходима, как хвойный воздух в городской духоте» – подумала Стеша так, потому что её мама слишком часто настаивала на том, что нужно как можно чаще бывать в сосновом лесу.

Стеша бежала по скользкому тротуару так быстро, что было не ясно, как её хватало ещё и на то, чтобы кривляться на бегу, и каркать на ворон, да ещё и что-то там такое насвистывать.

Стеша не могла воздержаться ни от того, чтобы не притормозить возле какой-нибудь кошки, и не какой-нибудь, а возле каждой кошки, и чтобы не сказать этим кошкам несколько слов, ни от того, чтобы раскинуть в стороны руки и, наклоняясь, изобразить что-то наподобие человеко-ласточки. 

Первые заморозки. Первый, иссиня-чёрный лед. Лёд, похожий по цвету на стаю голубей. Настоящий лёд. Если ты не веришь в него, то можно его попробовать, потрогать его ногой. Есть ли в мире что-нибудь более удивительное? Завтра наверняка – да, а сегодня, судя по всему, нет ничего более удивительного, –  отметила для себя Стеша.

Увидев отличный сугроб, она посмотрела на свою тень, и просияла. Ей показалось, что её тень того и гляди оживёт, и как самая обыкновенная девчонка, её тень возьмёт, и оттолкнёт её от себя.
– Ты хочешь столкнуть меня в эту ледяную траву? – Уходя в мир собственных фантазий, спросила Стеша у своей тени.
Стеша засмеялась, и скорее легла на снег.

Проходившая мимо женщина остановилась возле Стеши, так-как маленький мальчик, державший её за руку, весь выгнулся, чтобы женщина не могла сдвинуть его с места. Ребёнок засмотрелся на Стешу, лежащую на снегу, и сморозил-таки чепуху на своём, на тарабарском, указывая на девочку пальцем: «Мама! Смотри скорее! Буба!»

Стеша, казалось, не обращала на своих непрошеных зрителей никакого внимания. Она посмотрела наверх неясно откуда взявшимся умудрённым взглядом, и сказала себе вслух: Ну, давай!

Всего несколько взмахов руками, в одной из которых, кажется, в правой, были зажаты разноцветные камушки карамели. И её окрылённый оттиск, её снежный Ангел, был тут как тут, а Стеша, заливаясь грудным, безудержным  смехом, уже бежала, летела по заснежённому тротуару, вперёд…
Неожиданно она остановилась, увидев на асфальте слова. Так ещё можно было бы написать слова детским пальчиком на запотевшем зеркале, либо на морозном окне, а эти – были написаны на асфальте, который, как следует, занесло сногсшибательным снегом.
Да нет же, эти слова упали на Стешу, как снег на голову. Так неожиданно, что пальцы её правой руки все до одного одновременно разжались, а леденцы, похожие на залпы салюта…
Серебряный пион с красными жемчужинами – эти залпы Стеша любила больше всего. Если позабыть упомянуть о Римской свече, и о зелёной комете, переходящей в цветные мерцающие бутоны.

Стеша села на корточки. Потом, сама не заметив, она опустилась на колени.
Провела пальцем в перчатке по нарисованному сердцу, серому (потому что асфальт под снегом – тускло-серый), и такому красному (потому что именно таким она его видела).

Стеша ещё раз провела пальцем по нарисованному сердечку. Сердечку, нарисованному до того аккуратно, и ровно, что Стеша поднесла к лицу те снежинки, которые только что неслабо поблёскивали внутри сердечка, не то высветляя, а не то нарочно подчёркивая его.

Она посмотрела на снежинки так, как будто они были живым доказательством того, что есть жизнь на Марсе. А может, и на Юпитере.
А ведь всего-то два слова! Но какими громадными показались Стеше эти, впрочем, и вправду, втрое больше Стешиной ладони, буквы.

Стеша, прекрасно умевшая читать, и вдобавок, преуспевающая в скорочтении, прочитала эти слова вначале по буквам, потом по слогам, и снова по буквам, неуверенная, что она до этого вообще  когда-либо умела читать.

И что такого особенного она прочитала, какой ещё новый смысл открыли ей эти хорошо знакомые буквы? Затаив дыхание, Стеша прочитала в пятый раз, и в десятый, обведённые снежинками и сверкающие ярче любого салюта слова: «АРТУР ЛЮБИТ».
Но что это были за слова! Совсем недавно на уроке чтения Стеша подбирала синонимы к слову «сверкающие».

И вот теперь на Стешу девятым валом накатили все те не знающие ни сна, и ни отдыха синонимы:  «немеркнущие, мигающие, хрустальные, прозрачные, фосфоресцирующие»…
 
Она живо представила себе своего одноклассника. АРТУР… – Больно, и вместе с тем, сладко отозвалось в её сердце его имя… – ЛЮБИТ…    
– Стэф! – Словно во сне услышала Стеша у себя за спиной голос мамы.
– Тише! – шёпотом попросила её Стеша. – Здесь написано «АРТУР ЛЮБИТ». А кого Артур любит?
– А кто его знает.
Стеша вздохнула, и задрожавшей рукой написала рядом с этими словами, и в точности такими же размашистыми буквами всего одно слово, «КОГО». И – знак вопроса.

Сердце её забилось до того сильно, что можно было подумать, что она бежала и бежала, без конца и без остановки.   
– Стэф! У тебя через пятнадцать минут ИЗО. Кажется, ты забыла? Прости, что я тебя отвлекаю, – стараясь не засмеяться, напомнила мама. – Пожалуйста, поспеши.
Стеша встала с коленок. Уходя, она оглянулась. Все буквы как будто были на месте.

АРТУР ЛЮБИТ – так и застыли перед ней эти слова. Так остаются чёрные мошки – точки перед глазами. Подслеповатые люди так понимают, что начинается дождь. По стуку, который издают капли. Кап… А ещё… Так – безостановочно бьётся сердце.
Но разве раньше оно у неё не билось? Билось. Конечно, билось. Но как? Как могло оно, её сердце, биться раньше? Этого Стеша не знала.

Стеша возвращалась с кружка поздно. Хотя её занятие длилось не более часа и тридцати минут. Но это время показалось ей бесконечным. За это время буквы могли растаять, или кто-нибудь растёр их варежками, или кто-то на них наступил, или их занесло, снегом. А это было бы то же, что переехать машиной кошку.

АРТУР ЛЮБИТ, но кого? Стеша шла, притихшая, сникшая. Ни одного снежного Ангела после себя,  ни толики беспричинного веселья.  И даже когда какая-то незнакомая женщина, которую держал под руку незнакомый мужчина, спросила Стешу, что это за цветы такие расцвели на её стильной, вязаной шапочке, Стеша не сказала, что это узколистые бархатцы, и что точно такие же цветы росли у её бабушки летом, на даче. И что правильное их название – «Старфайер».

Нет. Стеша только серьёзно посмотрела на двух незнакомцев из-под бровей, давая понять, что не приветствует навязчивых и любопытных незнакомцев.
– Если вдруг у твоих цветов будут семена… – Хотела ещё пошутить женщина, но передумала, и замолчала.
Но где же, где я видела эти слова? – спрашивала себя Стеша. Она не сводила взгляда с тротуара, по которому они с мамой целую вечность возвращались. – Мы ведь точно шли по этой стороне? Да, точно, шли. Но тогда – где они, где?

Стеша потянула маму за рукав.
–А ты знала, что у нас в классе есть Артур?
– Нет. А он есть?
– Да – коротко заверила Стэф. И опять замолчала.
Больше как будто не надеясь те слова отыскать, потому что её надежда ушла, просочилась, как сквозь пальцы песок, не оставила после себя ни одной капли моря, и ни золотой песчинки, Стеша разбежалась, чтобы всего один раз прокатиться по сплошному, чёрному льду.
И она прокатилась. Всего один раз…

Это около вон той малиновой арки! – неожиданно вспомнила Стэф.
Она готова была помчаться изо всех своих сил, к тем, всего только двум, но теперь, правда, к трём словам, чтобы только увидеть, хоть бы ещё всего один раз.
Вместо этого её ноги поплелись ещё медленнее.
Стеша издалека узнала розовый куст, с единственным, заснеженным бутоном розы, который всё так же раскачивался на ветру. Куст рос всего в нескольких шагах от того места, где Стеша увидела те слова. Те, самые. А вот и её рассыпавшаяся карамель.
Стеша затаила дыхание. Опустилась, села на корточки, незаметно встала на коленки. Вот оно… АРТУР ЛЮБИТ… Сердечко… Стеша прикоснулась к сердечку. КОГО. Знак вопроса. Точка на конце у вопросительного знака, похожая на капельку крови.
Стеше вспомнилось вдруг, как по стеклянной трубке двигалась её  кровь, и так это страшно было, сдавать кровь. Но это был вопросительный знак. Только отчего-то боль от него была та же самая.
 
АРТУР ЛЮБИТ, КОГО? ТЕБЯ! Стеша прочитала. Что-то насторожило её. Что-то, что, словно разряд молнии, сверкнуло, но не сразу дошло до её понимания.
ТЕБЯ – повторила Стеша – ещё, и ещё. ТЕБЯ…

Стэф! – позвала её мама.
Стеша встала. Высоко подняла голову. Переменившейся походкой, красивой, плавной, она пошла дальше.
Не так, как скачут обычно напружиненные воробьи, а так, величественно, как способен проплыть мимо тебя лишь гордый, с точеной шеей, лебедь.
Так, как-то так, Стеша и пошла дальше по заснеженной дороге, шаг за шагом, всё дальше, и дальше, и дальше…


(Авторский рисунок, простой карандаш)