лес Чинуки

В феврале у волков был гон. О лесах Чинуки
в разговорах меж пришлых ходила дурная слава:
мол, здесь край чудовищ, здесь тени, огни и звуки;
мол, история леса - пугающа и кровава.

Как четыре дня старый местный индеец Хоки
не пришёл домой - говорила седая Джеки.
Причитала, бедная, маялась на пороге:
«Понесло ж тебя...», «Сколько глупости в человеке».

Хоки вырос здесь, потому не боялся слухов
и ходил через лес Чинуки, простясь с женой.
Обладал он тотемом волчьим и чутким слухом,
отличая волчицу от волка, услышав вой.

Через старый лес старый Хоки взбирался в гору -
на беседу с предком, на пение у огня.
А теперь к беспокойству Джеки, к её укору
не вернулся домой к супруге четыре дня.

Так шериф дослушал, присвистнул, зажмурил веки,
дохлестал свой кофе, бодро шагнул за двери:
«Мы разыщем Хоки, не беспокойся, Джеки.
Мы возьмём с собой ружья - отстреливаться от зверя».

В лес Чинуки сегодня же вышла на поиск группа:
сам шериф, два охотника, проводника взяли местного.
Не сказали бедняжке Джеки «на поиск трупа» -
зимний лес и четыре дня... Только соболезновать.

Безмятежный индеец Хоки вглядывался в кострище,
бледнолицая группа шагала сквозь лес и страх.
Он не думал, что он замёрзнет, не знал, что ищут,
когда путники вышли из леса на свет костра.

Шарф шерифа в обратный путь намокал от пара;
меж стволов возвращалась к Джеки её потеря,
в миг, когда запетляла красивая волчья пара
и шериф аккуратно направил ружьё на зверя.

«Опусти ружьё, не губи, человек, волчицу;
не стреляй, шериф, говорю - нынче волчий гон.
Вот февраль... Дай к апрелю ей разрешиться».
Только страх человека был прочен, как сам бетон.

Это было бессмысленно, жутко, нелепо, быстро:
за секунду до запаха тёплой звериной крови
Хоки слышал, и слышал, и слышал выстрел.
...Говорят, что леса Чинуки - края чудовищ.

Много видели эти земли, много ещё случится.
Хоки знал: с каждым днём им становится чуть больней.
Он вернулся домой и вгляделся в лицо волчицы -
той, которую выбрал в какой-то из февралей.

А жена причитала: «Да чтоб тебя взяли реки!
Старый дурак, и сердце мне выжег, и душу вынул!»
Хоки думал: «Хорошо, что у меня есть Джеки.
Надо амбар подлатать ещё, позвонить сыну».