Голубь опускался с высоты

На плите след супа, капли жира,
В сигаретном комнатка дыму.
Размышлял старик о судьбах мира.
И к чему пришёл?
Да ни к чему.

Баловались два котёнка шумно,
Им на судьбы мира наплевать.
Юность и у них пройдёт бездумно,
Вон, разворотили всю кровать.

Дед курил, чтоб укротить изжогу,
Босоног, не стрижен, бледнолик.
«Мир большой понятен только Богу», -
Произнёс, глаза прикрыв, старик.

Вспоминать стал он свою судьбину.
Сам себе: «И пусть… всё по уму…»
Плюнул сквозь переднюю щербину.
И к чему пришёл?
Да ни к чему.

Суп стал есть, хлеб опуская в жижу,
Вышел на крыльцо потом в трусах,
Тронул пальцем паховую грыжу
И беззлобно выругался: «Нах».

Глянул в даль – родимая сторонка.
Голубь – высоко. Дед щурит глаз.
Веточка оливы? Похоронка? -
В клюве голубином в этот раз.

Поднимая пыль, ползла трёхтонка.
Что везут? А горбыля хлысты.
Баловались шумно два котёнка,
Голубь опускался с высоты.