И вернулась вдруг музыка в сердце

Я заметил престранную штуку —
стоит гордо, с запалом, сказать:
Ну, открыл тоже мне тут науку,
кто банальщину может не знать?

И внутри, (ощущая всем мозгом,
всю картинку, как будто насквозь,)
я всё знаю твердишь себе, с лоском,
но в тот миг сердце колет вдруг гвоздь!

И уходит, всё, с миром единство,
всё что было твоим и в тебе,
словно хлопает дверью на свинство,
в тот же миг стонет гул лишь в трубе.

Нет живого звучания листьев,
нет журчания вод у реки,
и снежинки поля не пушистят,
и земля не целует руки.

И становишься злобным изгоем,
потому что вдруг чувствуешь что
ничего с мозгом мы не нароем,
что нарыли сплошное ничто.

Только стали врагом организма,
словно камень что в почке засел,
звёздный мальчик во тьме нарциссизма,
мать признать свою так не хотел.

И вот смотришь ты в Космос бескрайний:
только камни по кругу летят.
А тот трепет от музыки давний,
для тебя открывать не хотят.

И не лучше картина в округе:
села пчёлка, пьёт лыбясь нектар,
только все эти жжж, буги-вуги,
лишь затем чтоб смолк голода жар.

Змеи птиц едет, чтоб удлиниться,
птицы ели, чтоб жить, червяков,
и весь смысл на свет появиться,
чтоб не стать только жертвой врагов.

Мог ли Бог так придумать нелепо?
Дух встаёт, словно конь, на дыбы!
И сидишь ты и глухо и слепо,
в пропасть смотришь паскудной Судьбы.

Фридрих явно напутал с объектом
так бывает что перемудрил,
когда ген одарил интеллектом,
а любви к миру, впору, не сшил.

Бездна смотрит как все мы, как каждый,
исключительно мерой стекла:
амальгамы — желания, жажды,
мысль, как вихрь, что в мозг затекла.

Вот задуло в тебя: "Я всё знаю!"
и пошло смерчем тело скакать.
А кому-то: во всё Я играю,
так и не в чем ему упрекать

ни Диавола с Богом, ни Фатум.
Что ни дай он там прибыль найдёт!
Пожонглирует всем, как кумкватом,
сложит наземь, с улыбкой уйдёт.

Потому что прозрачно смотрелось,
принималось без фильтров в глазах:
больно ль, радостно — всё равно пелось,
словно тем кто с икон в образах.

Как они я не знаю что дальше,
вновь дружу с интуицией,  с Ней!
А она говорит мне не кашляй,
жизнь из трубочки радостно пей.

И вернулась вдруг музыка в сердце,
звук колеблется, краски текут,
между Богом и Духом нет дверцы
Они целым, Единым живут.

Ну а мозг стал ногой и рукою,
а какой я вам тут не скажу.
Пусть всё будет чудесной игрою
сердце-мозг, в мудро, равно сложу!