последняя

штормит.

так много мыслей в себе носила, что казалось будто лопнет голова,
и сердце как молоток стучало — часто, резко, быстро: вот-вот порвётся.
в какой-то момент стало страшно - выдержит ли один человек столько эмоций.

пока была в делах -
где-то внутри носилась по кругу и мешала жить фраза:
"люблю любовь к тебе, а не тебя". она меня атаковала настолько, что надо было это выписать хоть куда-то, возможно отправить адресату. считай, сделала.

к ночи всё вытравилось - я давно знаток, как это сделать быстро. предновогодний дождь залил последнюю сигарету в пачке. она сырая и разползшаяся лежит на моей ладони. руку сжимаю со всей силы прежде чем в урну выбросить кашу из табака и бумаги.

где-то в тюрьме грудной клетки маленькая птичка до сих пор напевает так тонко знакомые мне мотивы. если вслушаюсь - сама превращусь в один сплошной трепет нежности и несуразности. стоит поддаться её щебетаньям - порыв унесёт меня, и всё, что есть со мной, в такие дебри, что к мысли привожу себя намеренно, мол, птица врёт.
не верить ей! молчать!!!

руки держу над раковиной - с запахом табака смыть бы всё
не выписанное, не выговоренное, своего часа, своей секундочки ждущего.
насовсем смыть и не думать больше.

не идёт вода из под крана. свет потух. электричества нет.
подхожу к окну, сражаюсь со шторами, путаюсь в них - опахалах -глотнуть бы воздуха.

город уже запачкан белым плевком - снегом. зима.
этого я не увижу. потому что сижу на полу
спиною к стеклу
добровольно зарывшись в
полустёртых додуманных под себя выстроенных ускользающих образах
тени на пыльных стенах удержать пытаюсь ладонями

вспомнить бы
до конца донести своего
нотку лишь, голосочек один только
к себе обращаюсь: не вытравливай всё до конца
оно же - как пыль в глаза
только кажется крепким и нерушимым -
по сути пшик
а права только кипа книг, птичий уже не щебет, а крик
уводящий меня в чёрный край
рукою твоей
чужой проводник