Сын стихоплёта

        Картина художника Васи Ложкина

        Подражание Константину Симонову
               
                Лучше у Петрова на Майорке,
                Чем у майора на Петровке (с)


Был у пиита Петрова
Друг — Дебоширов Влад.
В Гласность и Перестройку
Оба внесли свой вклад.
Вместе рубали Правду-
Матку на всём скаку,
Вместе были известны
В Литературном Полку.

Был у соавторов также
Общий один Пегас;
С Музой одной всего лишь
Други делили матрас.
И, если Петров в отъезде, —
Влад Дебоширов в момент
Скажет на ушко Музе
Правильный комплимент.

Вмиг оседлает Пегаса,
С Музой поедет гулять:
Надо жеманной даме
Ведь к жеребцу привыкать!
Лихо он с ней поскачет
Рысью, потом в карьер.
Ежели Муза спасует,
Взять не сможет барьер,

Свалится и захнычет,
— Это ещё не трындец! —
Ей Дебоширов скажет…
Вот ведь какой молодец!
Снова подсадит на лошадь,
Музе давай орать:
«Главное в нашем деле —
Имя не замарать.

Жить и творить по Правде,
И никаких «БЛА-БЛА-БЛА»! —
Такая уж поговорка
У пиита была.

Так пронеслось лет двадцать.
И Дебоширов вдруг
На ПМЖ уехал
Не за Полярный Круг —
Солнечная Майорка
Автора позвала.
Взял втихаря Пегаса
Ловко за удила,
Справа под ручку Музу,
Шустро покинул кров,
Где куковать остался
Грустный пиит Петров.

Десять лет пролетело.
Кончилась тишина,
Дружно зашевелилась
Пламенная страна.

Переживал Дебоширов
В испанской глуши своей,
А иногда в интернете
Искал имена корешей.
Однажды нашёл Петрова:
«Значит, жив и здоров!»
В статейке его хвалили,
Дерзал в Краснодаре Петров.

Потом, прилетев на Майорку,
Шурин сказал ему,
Что автор Петров Сан Саныч
Совсем исписался в Крыму.
Зашёл Дебоширов на сайты,
Где раньше Петрова читал —
И с грустью понял: у друга,
Похоже, пропал запал…

А вскоре в один из томных
Майоркинских вечеров
На Дебошировский остров
Приплыл релокант Петров.
Сидел Дебоширов под пальмой
При трёх ароматных свечах.
Петровский приблизился отпрыск —
Скиталец отнюдь не зачах.

В первые две минуты
Пиит его не узнал.
Лишь баритон релоканта
О чём-то напоминал.
— А ну, повернись-ка к свету, —
И свечку к нему поднёс.
Все те же петровские губы,
Тот же орлиный нос.

А что борода — так ведь это
Сбрить! — и гештальт закрыт.
— Борька? — Конечно, Борька
Петров, господин пиит!
— Значит, свалил от бати…
Чем смогу — помогу.
Странствовать без перспективы
Не пожелал бы врагу.

Жаль, Балеарское море
Твой папка не оценил…
А я убываю завтра
В круиз на далёкий Нил.
У Борьки в глазах блеснула
Непрошеная слеза.
Он, скрипнув зубами, молча
Отёр рукавом глаза.

И снова пришлось пииту,
Гостю, как Музе, сказать:
«Главное в нашем деле —
Имя не замарать.

Жить и творить по Правде,
И никаких «БЛА-БЛА-БЛА»! —
Такая уж поговорка
У пиита была.

А через пару суток
Увидели Нил голубой
Влад Дебоширов и Борька —
Взял автор Бориса с собой.
В шезлонге расслабилась Муза,
Цедя два коктейля за раз,
На солнышке африканском
Грел своё пузо Пегас.

Взглянул Дебоширов на Борьку
И тихо ему говорит:
«Продолжишь отцовское дело.
Ты будешь известный пиит.
Не вынес со старшим Петровым
Двоих нас Пегас-Боливар…
Что-что?! Хочешь, Борька, вернуться
Обратно к отцу в Краснодар?

Без литературного негра
Мне стало творить тяжело…»
Борис поперхнулся текилой.
Закашлялся, челюсть свело.
Но любвеобильная Муза,
Похлопав его по спине,
Сказала: «Чудак, соглашайся!
Наследник Петрова в цене!»

И Борька таки согласился:
«Петров должен марку держать!
Главное в нашем деле —
Имя не замарать.
Жить и творить по Правде,
И никаких «БЛА-БЛА-БЛА»! —
Такая уж поговорка
Теперь у Борьки была.

Вот какая история
Про славные эти дела
На Балеарской Майорке
Рассказана мне была.
А в звёздном испанском небе
Раскачивалась луна,
Ведь младший Петров с Дебошировым
Налили мне вдоволь вина.

Муза плескалась в бассейне,
Пегас по газону бродил,
И кто-то так же, как Борька,
Паромом к Майорке плыл.

2 декабря 2024 года