Всё что есть на земле...

Не хочу и не буду причёсывать свои строфы:
Пусть неприбранными,  в зияющей наготе,
Спотыкаясь, бредут каждая до своей голгофы -
Пока чужие крутят тридцать два своих фуэте.

На пристрастном суде эстетов, как на допросе,
Заслоняю оборвыши своих простецких стихов.
В лицо несётся: сейчас такие рифмы не носят.
А мне не нужно ваших дольчегаббановских пиджаков.

- Что есть поэзия? - отмахнулся усталый критик,
Свистнул своего травильного дога и руки умыл.
Бывший ротный Марк протянул мне что-то: “Курите!“
И промеж лопаток - бичом с вплетённым  волосом римских кобыл.

- Ты сказал, - это я вдогонку владельцу элитной собаки.
Обернулся: - Продолжим? Так что же поэзия есть?
- Это то, что и камень подчас заставляет плакать.
Боль и пот. И вычесанная из собаки шерсть.

Всё, что есть на земле и жаждет облечься в слово,
Как в доспехи, чтоб навсегда отступила смерть,
Восстаёт из персти и тянет к поэту снова
Свою плоть - воплотиться в вечность успеть.

А слова - чем проще, без инкрустаций,
Тем надёжней они отразят  клинок.
Тем вернее живому выпадет шанс остаться
Понятными смыслами простых, как солдаты, строк.

Пусть чужой прихотливо, по моде, причёсан,
А мой липнет подсолнечной шелухой к десне -
Мы своими стихами как-нибудь после сочтёмся:
Допустим, вечером пятницы, на кресте.