Rakija

Война завершилась, как и предсказано было пифиями, в шесть часов утра.
Офицеры вдрызг разбитой армии в полуразрушенном замызганном баре
В грязной форме и в молчаливой тоске своей зло наблюдали
За тем, как на экране немыслимо медленно убирали трап
От самолета белоснежного победителей. По радио звучал вальс-бостон.
Ракия словно вода после себя не оставляла вкуса.
Старый майор, заинтересованность в происходящем искусно
Изображавший, наконец-то, не выдержал и зевнул. «Не вижу беды в том», –
Произнес журналист, – «что врагом мы разбиты. На голову надо больным было быть,
Чтобы верить в теоретическую даже возможность недоразвитым государством отбить
Македонцев накат... Все у них на порядок выше, всего больше, что ни возьми: экономика, люди, та же нефть... зачем врать
Было самим себе? Плата за иллюзии слишком высокая... Но Филипп, если подумать, совсем не враг
Нам. Да, тиран, но просвещенный. Может, наладит во Фракии быт.
Ведь туда даже в столицу воду таскали мужики на спинах.
А эти лачуги – теснота, антисанитария и вонь…
И Фракию, кстати, нашей никто не считал за государство в сообществе мировом.
Теперь же хибары снесут, домов понастроят и храмов красивых...
И, кстати, приятный сюрприз...» (дальше он говорил уже полушепотом).
«Враги уйдут, сняв осаду, и земля, где стоял их лагерь
Освободится! Посеем там хлеб. С урожая напечем пирогов. Начнется торговля. Вин легендарных
Македонских будет – хоть завались... за гроши... Вы их пили? Я их пил, лет двадцать назад, что-то с чем-то! А пока надо лишь потерпеть: чем сложнее сейчас, тем будет лучше потом…»
И в этот момент мне окончательно и бесповоротно стало понятно:
«Будущего ни у кого здесь нет» на самом деле такая же пустая и нелепая фраза,
Как и «всё будет, но потом…» или «настанет день – заживём как боги, пусть и не сразу»
А разница лишь в вере, как цветы восходящей на руинах и свежих могилах, в счастливое «завтра».