Твой лес

Подошвы след на выжженной земле,
Увяз в пыли, полуистлевшей гари.
И паутины щит, в заброшенном дупле,
Картине жизнь, ни капельки не дарит.

Здесь мертвый лес, как мертвый великан,
Стволами- копьями, рукой огня пронзенный.
И дуба тень, и камень истукан,
И ворон, тел могильщик, убеленный...

Гудел когда-то, споря с ветром лес,
Служив и людям и зверью приютом.
И ввысь стволами, к солнцу жизни, лез,
Край охранял на косогоре гнутом.

И всякий знал, что он всегда спасет,
В жару укроет, родником напОит.
А он как витязь, ратный долг несет,
От ураганов и от туч закроет.

Но появились средь своих враги,
Решив сундук набить, на простоте народной.
И пил стальных, блестящие клыки,
Вцепились в плоть природы, первородной.

И полилась ее на землю кровь,
От рук, что плотью этой и кормились.
Продали твари к Родине любовь,
С которой жили, крест несли, молились.

А лес стонал, и головы клонил,
Не знал ещё, таких он поколений.
Кто так безжалостно, свою же плоть рубил,
И продавал бы совесть, без сомнений.

Они его ещё и подожгли,
Масштаб скрывая, алчности звериной.
Не пригубить потомкам, сок земли,
И не услышать, трели соловьиной.

Как можно было, мать свою предать,
Что их учила, с лесом вдох сверяя.
И веру, как тогда Христа распять,
Себя с Иудой, проклятым, равняя...

И лес сгорел, и к дому путь открыт.
Не защитит теперь он хлебной нивы.
Покой погоста пеплом серым скрыт,
Лишь чуть поодаль, кедр сиротливый.

Да, сжечь все можно, если нелюдь ты.
Но с чем останешься, и где душе ютиться?
Где воду пить, с ковша из бересты,
И маме низко в пояс поклониться...