Первая тетрадка

В МАРТЕ

Было дело – играть краплеными в марте.
Но кто-то шепнул «между нами шулер».
Их было двенадцать, они били с азартом
По тем местам, в которых жизнь бушует.

Рвалась селезёнка, трещали кости,
Их было двенадцать, они били со злостью.
Мочалка сердца по ветру треплется…
Спасибо жизни за то, что теплится.


***

Мне давно неинтересны люди, судороги их.
Старость. Кажутся мне пресными
Страсти с сердцем на двоих.
Сын ошибок, вот он опыт,
И мечтаю я давно,
Отыскав укромный омут,
Рыбкою уйти на дно.


15 янв. 2001

Все столь же неосмысленно сколь вечно:
пасти стада овец и сеять рожь,
идти вперед, борясь с движеньем встречным,
наивно думать, что руками не возьмешь
нас голыми. Но голыми руками
нас повитуха после чрева приняла,
другая – голыми руками поднесла
к груди
……………………………………


***

Не ославляй меня, Христос!
Я знаю, ты не добрый,
Ведь ты затем воскрес из слёз,
чтоб мы стучались в гробы,

чтобы надежды тяжкий срок
тянулся цепью длинной,
и чтоб никто из нас не мог
лепить себя из глины.

Не оставляй меня одну -
дерзающую дщерь,
ты объявляешь мне войну
в коротком слове "верь".

Не оставляй меня, Христос,
отец, и сын, и муж.
Мой поезд едет под откос
под вой мятежных стуж.

***

Во имя Отца и Сына
Здесь дочери места нет.
Стоит моя жизнь – осина,
Без листьев, один скелет.

А надо бы – в почву глубже,
А нужно бы – птиц в ветвях.
Но падает прямо в лужу
Сухой и остывший прах.

Я влагу брала из магмы,
От этого в уголь – ствол.
Как листья летит бумага
В мой деревянный стол.

***

… но важно ведь не ЧТО сказать – КОМУ,
первее ЧТО стоит КОМУ – за этим
тьма одиночеств прячется во тьму
грядущих, прошлых, нынешних столетий.
Всё человечье – между простыней
ютится, словно смысл между строчек:
любовь, война – до окончанья дней –
роман в стихах, написанный без точек.
Тома домов – огромные тома -
поддерживают шапку атмосферы.
Чем больше электричества, тем тьма
поспешнее грызет сердца и нервы…

***

Ожидание последней катастрофы.
Жизнь моя, иль ты приснилась мне?
Кровь прольётся – в первый раз не строфы –
Жизнь моя в распахнутом окне.

***

Ночь припасла обойму боли -
Запаслив мой старинный враг.
Шутом гороховым по роли
Рядится мрак.
Оскаля зубы, строя рожи,
Пойдет плясать по свалке дней,
И видишь: жизнь слоями прозы
Мутится на глубоком дне.
Взрывая ил, дурак зачешет
На слишком внятном языке,
И расползутся в дыры бреши,
Неудержимые в руке.
И в эти черные провалы
Глядят провалы светлых глаз
И в эти черные подвалы
Спускаюсь я в который раз.
В пещерной мгле циклопы воют,
Ослепнув от своих потерь,
И наугад руками роют
В былое каменную дверь,
Ворочают в тоске и муке
Во тьме утробы валуны,
И корчатся в смертельной скуке,
Запутав прошлое и сны.
Зачем бужу слепых уродов,
Ведь света нет ни здесь, ни там?
Пещеры своды, неба своды –
Равняются моим летам,
Столь длинным, сколь и темным, впрочем,
Что и не помню: в первый раз
Когда спустилась злая ночь
Высасывать мне свет из глаз.

28.01.02

Бодро женщина прошла,
Бойко в транспорт села.
Всем сопутствуют дела,
Только мне нет дела.

Я дышу не торопясь,
Сердце бьется ровно.
У любого с жизнью связь.
У меня – условно.

29.01.02

Утопающий за соломинку -
хватаюсь за лист,
и ручка-паломница,
пока еще чист,
спешит оставить следы
на бумажном снегу -
я бегу от беды –
от себя бегу.
Арифметика вся -
вычитание чистоты
из Целого бытия.
В результате листы
исперчены слов
горечью


ДИДОНА

Вот ты ушел и руки оборвав,
Замкнувшие на шее твоей цепь,
Не оглянулся, потому что прав,
Имеющий какую-либо цель.

Попутный веет ветер перемен,
Зовущий в будущий – незримый ныне – Рим.
Тебя радушно принял Карфаген,
Но равнодушно ты простился с ним.

Сильней, ветра! - что парус, что костёр
Едино в вас нуждаются. Тем более
От ветра просыхает царский взор,
Впивающийся в горизонт до боли.

Скорей они просохнут от огня.
Огонь души – в костёр средь бела дня
Так превращается. Так сохраним Дидону -
По сохранения энергии закону.


***

Когда иду по темной стороне,
то я одна, как мне дано.
Но если свет зажгут в чужом окне,
То наутилусом душа ложится в дно.

Сухие звезды, шелест проводов
и тысячи оставленных следов
прошедших жизней, тихих как прогулка
ночная по укромным переулкам.

Когда иду, когда бреду, когда слоняюсь,
когда за призраком души своей гоняюсь,
когда иду по тёмной стороне,
спокойно думаю о светлом дне.

***

Имеет смысл писать прошенья в стол -
- в стих-отворениях – к судьбе-своей-кручине,
кричать о том что это произвол -
несовпаденье параллельных линий
судеб, которые должны бы совпадать,
но так расставлены во времени что - вряд ли,
и постепенно начинаешь понимать,
что геометрия играет с нами в прятки;

Кричать, что больно соблюдать закон
хотя б и естества, что в рамках тесно
портрету тела и лица, и он
выпрыгивает оглядеть окрестность
ближайше-отдаленнных к нам времён.

Поэты правят миром – под узду
берут пространства-времени волов
и оставляют на странице борозду
намного глубже глубины веков,

намного шире рамок постоянства
трамбующего теоремы твердь.
Преодолеть эвклидово пространство
и временем беременную смерть

имеет смысл. Всё имеет смысл,
когда слова нестройною гурьбой
Бегут из-под руки, перед собой
на поводке выгуливая мысль.


***

Невозможное – невозможно!
Эта истина цепью острожной
приковала мне жизнь к осторожному
отношению и к возможному.