Цитаты молодого ещё человека Сергея Бодрова. Брата

Цитаты Сергея Бодрова. Брата


От инстинкта жизни до подлинной свободы — ровно шаг, длиною в мысль.

Наверное, самое страшное — потерять то, из чего ты состоишь.

Детство — самое важное и потрясающее в жизни человека. И я стараюсь не забывать про то, каким был я, чего хотелось мне.

То, чем становишься, происходит в первые шестнадцать лет жизни.

Любовь к одиночеству — вещь, на мой взгляд, естественная для любого человека. Да, я люблю быть один.

Одиночество — вот зависимость. От себя самого. А это посильнее всякой другой зависимости.

За все надо платить, за успехи — утратой свободы. Но успехи-то ведь сомнительны, не абсолютны. Они содержанием жизнь не наполняют, зато ты
вдруг становишься зависим от ненужных людей, телефонный звонков. А свобода – самое важное, что есть у человека.

Знаете, вся эта так называемая бурная жизнь — как мобильный телефон: куда ни пойдешь — везде трень-трень-трень. Ну не волнуйся же ты так — если действительно кому-то нужен, то найдут тебя, что же ты все время на крючке подвешен.

Взять себя за горло я не позволяю никому, в том числе и жизни. Хотя я и фаталист. Но фатальна не жизнь, а судьба. Есть точка, где ты обязателен.

На авантюру я соглашаюсь легко, потому что это здорово, ярко. Все остальное — так… Не стоит усилий.

Надо и в кино, и везде — не размышлять долго и бесплодно, а отрываться.

Книжку умную прочесть — это здорово, но в ресторане погулять — тоже здорово. Если ты любишь плотно покушать, это ведь не означает, что ты читать не умеешь.

Есть малый и большой «джихад» - внешний и внутренний враг. Главное, справиться с внутренним врагом — с самим собой… Все взгляды — гражданские, политические, любые — укладываются в два простых слова: не прогибаться.

Опасаюсь заявлений типа «наше время пришло». Чье время?

Вообще-то я настроен оптимистично насчет себя именно потому, что мне интересны разные люди.

Главное, не считать, что мы-то ничего не знаем, не понимаем, а вот народ… В этом чувстве вины на самом деле снобизм есть: мы, мол, уточенные натуры, все больше по искусству, а народ жизнь знает. Ты говори не «они» и «мы», а просто «мы». Признавай свою вину сколько угодно, но говори «мы».

Люди сами выбирают линию поведения Поддавшись искушению, человек может поступить некрасиво, но у него всегда есть возможность проявить себя достойно. У каждого всегда остается право выбора.

Нет никакого ощущения контраста. Мое отношение к Тициану ничем не отличается от отношения к герою, которого я играю. Надо просто широко открыть двери, разбежаться и нырнуть. Если издалека разглядывать, ничего для себя не найдешь. Надо верить, что пройдешь сквозь стену. И проходить. Потому что если задуматься о препятствии, расшибешь лоб.

Единственный рецепт для любого дела — быть искренним. Когда ты увлечен, делаешь что-то искренне, тогда все получается.

Понимаю, что люди хотят, как и я, верить, хотят надеяться на красивый конец некрасивой жизни.

В студенческие годы у меня был один преподаватель, профессор, который внушил мне на всю, наверное, жизнь одну простую истину. Он говорил, что настоящего мужчину можно определить по двум вещам: по его отношению к книге и отношению к женщине. Сам он всегда, прежде чем взять книгу, шел мыть руки. И для меня стало правилом на всю жизнь трепетно и с уважением относиться к книгам и, конечно же, к женщинам.

В детстве я перепробовал с десяток видов спорта - борьбу, плавание, бег и нигде не задержался. Я думал, что это связано с нехваткой упорства, твердости в характере, а потом понял, что все это было мне не очень нужно. То, что действительно важно, я всегда довожу до конца.

Я стал гораздо скучнее, сам это замечаю. Но я не считаю себя одним из гениев в треснувших очках, которые, кстати, тоже очень симпатичны. Мне, может быть, хотелось бы достичь такого просветления, чтобы обо всем забыть, но не очень получается. Хочется и на нормальной машине ездить, и все остальное. Но мне ни разу не удавалось сделать то, что в чистом виде вело бы к материальным благам. Есть же разные идеи, проекты. И ты думаешь: дай займусь. Неинтересно, зато денег много. И вот это «зато» становится таким тяжелым грузом. Можно было бы мне быть и попрактичнее, но меня ломает. Не получается и рыбку съесть, и на лодке покататься.

Меня всегда, сколько себя помню, привлекала мистическая тематика. Еще будучи подростком и учась в школе, я гадал в канун православных праздников на школьных подружек. Ну а вызывание духов в нашем пацанском кругу было чем-то вроде культа. Да мне кажется, раньше многие этим увлекались: рисовали магические круги, буквы по часовой стрелке, зажигали свечу, ставили в центр круга и смотрели, какой ответ на вопрос укажет тень от пламени. Это нормально, я могу на полном серьезе заявить, что я верю в подобные потусторонние штучки.

Сумасшедших денег в моей жизни никогда не было – так, хватает на сигареты, на бензин, ни еду. На нормальную жизнь.

Раньше доходило до паранойи. Например, перед выходом из дома замечал на столе двухкопеечную монету и потом возвращался с полдороги, потому что неожиданно решал: вдруг мне понадобится сделать срочный звонок, от которого зависит судьба, а монетки не окажется? Тогда еще за две копейки звонили.

Время придумано сатаной, а вечность принадлежит богу.

Ты остановишься на углу оживленной улицы и представляешь, что тебя здесь нет. Вернее, тебя нет вообще. Пешеходы идут, сигналят машины, открываются двери магазинов, сменяются пассажиры на остановке. То есть в принципе мир продолжает жить и без тебя. Понимать это больно. Но важно..

Все мои эффектные формулировки — ерунда.

Поколение, выбравшее кумира, свободным быть не может.

Существует закон сохранения энергий: ничто не исчезает бесследно и ничто не берется из ниоткуда. Но понять, насколько велики потери и приобретения, можно лишь спустя время.

Я всегда и везде говорю: «Я — не артист, я — не артист, — я не артист». А мне: «Нет, вы — артист! ». А я: «Артист — это совсем другое. Это другие люди, другая конституция. Роль для меня — это не профессия. Это поступок, который совершаешь».

Боюсь оказаться включенным в корпорацию, боюсь потерять память и чувство меры. Также растратить время впустую.

Когда близости чересчур, становится очень плохо. И, наоборот, когда этого не хватает, люди готовы идти на любые подвиги. Все, что когда-либо происходило в мировой литературе, — не важно, между родными людьми или нет, — было связано с тем, что кто-то хотел быть вместе. Или эту близость сломать. Вот и все. Здесь важно внутреннее ощущение мира, потому что природа человека двойственна: с одной стороны, он должен быть с кем-то, с другой — он все-таки должен быть один. Редко кому удается быть вместе и при этом сохранить себя.

Есть свои правды, а есть одна — безусловная для всех. Если твоя правда — действительно правда, то она никогда не будет «другой», а будет частью той, общей. Конечно, если мы подразумеваем именно правду, а не интересы.

Я очень трепетно отношусь к каким-то главным ценностям, может, это и неправильно. Но я не думаю, что норма — это когда человек хороший. Кто сказал, что люди должны быть хорошие, честные, искренние, почему они должны радоваться и улыбаться нам? Нормально, это когда люди обманывают, лукавят, ищут себе какие-то блага. И тогда все остальное, выходящее за рамки этой нормы, когда человек сказал тебе «спасибо», не соврал, поддержал тебя, сделал что-то хорошее, хотя мог этого и не делать при условии, что ты не зависишь от него, а он — от тебя, вызывает большую радость, ликование и вообще делает мир прекрасным.

Испытаниями душа крепнет.

Любой кусок жизни имеет значение. Важно уметь извлечь смысл. Если с интересом и любовью воспринимать то, что вокруг тебя. Тогда все будет выстраиваться в некую конструкцию. Ты можешь еще не знать, что какая она будет, какая у нее будет труба и наличники на окнах. Но надо понимать, что это некое целостное здание.

Количество добра и зла в мире всегда одинаково. И если сейчас зло воплощено в виде гуннов с черными бородами, то так и должно быть. С этим злом можно бороться, но количество его в мире не изменится.

Конечно, это мечта — заниматься любимым делом да еще и деньги за это получать. Это редко кому удается — и на Западе, и у нас. Большинство людей в мире по 8 часов в день проводят на нелюбимой работе. 8 часов — треть жизни! Потом они 8 часов спят — еще треть жизни. И еще немножечко времени у них остается на то, чтобы пройти по магазинам, посмотреть телевизор и детишкам «козу» состроить. Вот и вся жизнь.

Люби книгу и женщину и грязными руками их не трогай.

Все мы надеемся на красивый конец этой некрасивой жизни.

Мы не свободны от воспоминаний, старых замыслов и страхов. То есть мы не свободны ни от прошлого, ни от будущего, ни от того, что мы делаем. Так и должно быть. Но то, что мы делаем, должно быть новым.

Самый интересный опыт всегда последний. В лучшем случае — предстоящий. Если это не так, то скорее всего ты двигаешься по ложному пути.

Делай, что любишь, и люби то, что делаешь. Это и есть истинное счастье.

В студенческие годы у меня был один преподаватель, профессор, который внушил мне одну простую истину. Он говорил, что настоящего мужчину можно определить по двум вещам: по его отношению к книге и по отношению к женщине. Сам он всегда, прежде чем взять книгу, шел мыть руки. И для меня стало правилом на всю жизнь трепетно и с уважением относиться к книгам и, конечно же, к женщинам.

Одни устали от недостатка свободы, другие — от её избытка.

Самый верный путь — оставаться самим собой. Вот и я зацепился за себя, как в трамвае за поручень.

Выживание в том, насколько силён ты внутренне, насколько ты в состоянии сохранить себя,своё человеческое в нечеловеческих условиях.

Каждый из нас, годами, в течении всей своей жизни создаёт себя, создаёт своё лицо, создаёт порядок своей жизни и так, как он хочет, чтобы его воспринимали... И какая-нибудь глупость вроде горсточки риса... она может разрушить всё..

От инстинкта жизни до подлинной свободы — ровно шаг, длиною в мысль.

Наверное, самое страшное — потерять то, из чего ты состоишь.

Детство — самое важное и потрясающее в жизни человека. И я стараюсь не забывать про то, каким был я, чего хотелось мне.

То, чем становишься, происходит в первые шестнадцать лет жизни.

Любовь к одиночеству — вещь, на мой взгляд, естественная для любого человека. Да, я люблю быть один.

Одиночество — вот зависимость. От себя самого. А это посильнее всякой другой зависимости.

За все надо платить, за успехи — утратой свободы. Но успехи-то ведь сомнительны, не абсолютны. Они содержанием жизнь не наполняют, зато ты
вдруг становишься зависим от ненужных людей, телефонный звонков. А свобода – самое важное, что есть у человека.

Знаете, вся эта так называемая бурная жизнь — как мобильный телефон: куда ни пойдешь — везде трень-трень-трень. Ну не волнуйся же ты так — если действительно кому-то нужен, то найдут тебя, что же ты все время на крючке подвешен.

Взять себя за горло я не позволяю никому, в том числе и жизни. Хотя я и фаталист. Но фатальна не жизнь, а судьба. Есть точка, где ты обязателен.

На авантюру я соглашаюсь легко, потому что это здорово, ярко. Все остальное — так… Не стоит усилий.

Надо и в кино, и везде — не размышлять долго и бесплодно, а отрываться.

Книжку умную прочесть — это здорово, но в ресторане погулять — тоже здорово. Если ты любишь плотно покушать, это ведь не означает, что ты читать не умеешь.

Есть малый и большой «джихад» - внешний и внутренний враг. Главное, справиться с внутренним врагом — с самим собой… Все взгляды — гражданские, политические, любые — укладываются в два простых слова: не прогибаться.

Опасаюсь заявлений типа «наше время пришло». Чье время?

Вообще-то я настроен оптимистично насчет себя именно потому, что мне интересны разные люди.

Главное, не считать, что мы-то ничего не знаем, не понимаем, а вот народ… В этом чувстве вины на самом деле снобизм есть: мы, мол, уточенные натуры, все больше по искусству, а народ жизнь знает. Ты говори не «они» и «мы», а просто «мы». Признавай свою вину сколько угодно, но говори «мы».

Люди сами выбирают линию поведения Поддавшись искушению, человек может поступить некрасиво, но у него всегда есть возможность проявить себя достойно. У каждого всегда остается право выбора.

Нет никакого ощущения контраста. Мое отношение к Тициану ничем не отличается от отношения к герою, которого я играю. Надо просто широко открыть двери, разбежаться и нырнуть. Если издалека разглядывать, ничего для себя не найдешь. Надо верить, что пройдешь сквозь стену. И проходить. Потому что если задуматься о препятствии, расшибешь лоб.

Единственный рецепт для любого дела — быть искренним. Когда ты увлечен, делаешь что-то искренне, тогда все получается.

Понимаю, что люди хотят, как и я, верить, хотят надеяться на красивый конец некрасивой жизни.

В студенческие годы у меня был один преподаватель, профессор, который внушил мне на всю, наверное, жизнь одну простую истину. Он говорил, что настоящего мужчину можно определить по двум вещам: по его отношению к книге и отношению к женщине. Сам он всегда, прежде чем взять книгу, шел мыть руки. И для меня стало правилом на всю жизнь трепетно и с уважением относиться к книгам и, конечно же, к женщинам.

В детстве я перепробовал с десяток видов спорта - борьбу, плавание, бег и нигде не задержался. Я думал, что это связано с нехваткой упорства, твердости в характере, а потом понял, что все это было мне не очень нужно. То, что действительно важно, я всегда довожу до конца.

Я стал гораздо скучнее, сам это замечаю. Но я не считаю себя одним из гениев в треснувших очках, которые, кстати, тоже очень симпатичны. Мне, может быть, хотелось бы достичь такого просветления, чтобы обо всем забыть, но не очень получается. Хочется и на нормальной машине ездить, и все остальное. Но мне ни разу не удавалось сделать то, что в чистом виде вело бы к материальным благам. Есть же разные идеи, проекты. И ты думаешь: дай займусь. Неинтересно, зато денег много. И вот это «зато» становится таким тяжелым грузом. Можно было бы мне быть и попрактичнее, но меня ломает. Не получается и рыбку съесть, и на лодке покататься.

Меня всегда, сколько себя помню, привлекала мистическая тематика. Еще будучи подростком и учась в школе, я гадал в канун православных праздников на школьных подружек. Ну а вызывание духов в нашем пацанском кругу было чем-то вроде культа. Да мне кажется, раньше многие этим увлекались: рисовали магические круги, буквы по часовой стрелке, зажигали свечу, ставили в центр круга и смотрели, какой ответ на вопрос укажет тень от пламени. Это нормально, я могу на полном серьезе заявить, что я верю в подобные потусторонние штучки.

Сумасшедших денег в моей жизни никогда не было – так, хватает на сигареты, на бензин, ни еду. На нормальную жизнь.

Раньше доходило до паранойи. Например, перед выходом из дома замечал на столе двухкопеечную монету и потом возвращался с полдороги, потому что неожиданно решал: вдруг мне понадобится сделать срочный звонок, от которого зависит судьба, а монетки не окажется? Тогда еще за две копейки звонили.

Время придумано сатаной, а вечность принадлежит богу.

Ты остановишься на углу оживленной улицы и представляешь, что тебя здесь нет. Вернее, тебя нет вообще. Пешеходы идут, сигналят машины, открываются двери магазинов, сменяются пассажиры на остановке. То есть в принципе мир продолжает жить и без тебя. Понимать это больно. Но важно..

Все мои эффектные формулировки — ерунда.

Поколение, выбравшее кумира, свободным быть не может.

Существует закон сохранения энергий: ничто не исчезает бесследно и ничто не берется из ниоткуда. Но понять, насколько велики потери и приобретения, можно лишь спустя время.

Я всегда и везде говорю: «Я — не артист, я — не артист, — я не артист». А мне: «Нет, вы — артист! ». А я: «Артист — это совсем другое. Это другие люди, другая конституция. Роль для меня — это не профессия. Это поступок, который совершаешь».

Боюсь оказаться включенным в корпорацию, боюсь потерять память и чувство меры. Также растратить время впустую.

Когда близости чересчур, становится очень плохо. И, наоборот, когда этого не хватает, люди готовы идти на любые подвиги. Все, что когда-либо происходило в мировой литературе, — не важно, между родными людьми или нет, — было связано с тем, что кто-то хотел быть вместе. Или эту близость сломать. Вот и все. Здесь важно внутреннее ощущение мира, потому что природа человека двойственна: с одной стороны, он должен быть с кем-то, с другой — он все-таки должен быть один. Редко кому удается быть вместе и при этом сохранить себя.

Есть свои правды, а есть одна — безусловная для всех. Если твоя правда — действительно правда, то она никогда не будет «другой», а будет частью той, общей. Конечно, если мы подразумеваем именно правду, а не интересы.

Я очень трепетно отношусь к каким-то главным ценностям, может, это и неправильно. Но я не думаю, что норма — это когда человек хороший. Кто сказал, что люди должны быть хорошие, честные, искренние, почему они должны радоваться и улыбаться нам? Нормально, это когда люди обманывают, лукавят, ищут себе какие-то блага. И тогда все остальное, выходящее за рамки этой нормы, когда человек сказал тебе «спасибо», не соврал, поддержал тебя, сделал что-то хорошее, хотя мог этого и не делать при условии, что ты не зависишь от него, а он — от тебя, вызывает большую радость, ликование и вообще делает мир прекрасным.

Испытаниями душа крепнет.

Любой кусок жизни имеет значение. Важно уметь извлечь смысл. Если с интересом и любовью воспринимать то, что вокруг тебя. Тогда все будет выстраиваться в некую конструкцию. Ты можешь еще не знать, что какая она будет, какая у нее будет труба и наличники на окнах. Но надо понимать, что это некое целостное здание.

Количество добра и зла в мире всегда одинаково. И если сейчас зло воплощено в виде гуннов с черными бородами, то так и должно быть. С этим злом можно бороться, но количество его в мире не изменится.

Конечно, это мечта — заниматься любимым делом да еще и деньги за это получать. Это редко кому удается — и на Западе, и у нас. Большинство людей в мире по 8 часов в день проводят на нелюбимой работе. 8 часов — треть жизни! Потом они 8 часов спят — еще треть жизни. И еще немножечко времени у них остается на то, чтобы пройти по магазинам, посмотреть телевизор и детишкам «козу» состроить. Вот и вся жизнь.

Люби книгу и женщину и грязными руками их не трогай.

Все мы надеемся на красивый конец этой некрасивой жизни.

Мы не свободны от воспоминаний, старых замыслов и страхов. То есть мы не свободны ни от прошлого, ни от будущего, ни от того, что мы делаем. Так и должно быть. Но то, что мы делаем, должно быть новым.

Самый интересный опыт всегда последний. В лучшем случае — предстоящий. Если это не так, то скорее всего ты двигаешься по ложному пути.

Делай, что любишь, и люби то, что делаешь. Это и есть истинное счастье.

В студенческие годы у меня был один преподаватель, профессор, который внушил мне одну простую истину. Он говорил, что настоящего мужчину можно определить по двум вещам: по его отношению к книге и по отношению к женщине. Сам он всегда, прежде чем взять книгу, шел мыть руки. И для меня стало правилом на всю жизнь трепетно и с уважением относиться к книгам и, конечно же, к женщинам.

Одни устали от недостатка свободы, другие — от её избытка.

Самый верный путь — оставаться самим собой. Вот и я зацепился за себя, как в трамвае за поручень.

Выживание в том, насколько силён ты внутренне, насколько ты в состоянии сохранить себя,своё человеческое в нечеловеческих условиях.

Каждый из нас, годами, в течении всей своей жизни создаёт себя, создаёт своё лицо, создаёт порядок своей жизни и так, как он хочет, чтобы его воспринимали... И какая-нибудь глупость вроде горсточки риса... она может разрушить всё.