Эпопея с бревном

С Мариной мы познакомились на каком-то сайте, сейчас уже не скажу точно, на каком. Она писала стихи, я писала стихи, обе мы отвечали на нападки недоброжелателей в юмористическом ключе и потому нравились друг другу. Марина жила в Красноярске, я в Москве, ничто так не сближает незнакомых людей, как интернет. Он тогда стал доступен многим. У меня к тому времени появился ноутбук, и не один. То есть, стационарный компьютер изжил себя, как громоздкая вещь, занимавшая половину стола, - пока я сидела за ним, у меня отекали ноги, а с ноутом я могла писать и редактировать лёжа. Итак, с Мариной у нас завязалось довольно тесное знакомство, и однажды она попросилась ко мне в гости. Я встретила её на Белорусском вокзале, благо он находился практически под боком, и мы вместе пёрли какую-то немыслимую красноярскую дыню (!) через стеклянный мост над Москвой-рекой, обмениваясь восторженными фразами по поводу внешности и достоинств друг друга, как это принято у вежливых девочек четвёртого призыва.

Дома оставались рабочие, стеклившие балкон. Надо сказать, что он и раньше был застеклён, но после урагана, унесшего половину рам, так как у нас с Димкой не хватило рук и сил растопыриться на все двенадцать погонных метров, когда мы, как две голые кариатиды, ночью в ужасе стояли на балконе, а ветер хлестал, выгибая рамы, как паруса, и, наконец, оторвал их и унёс в темноту, осталось всего несколько там, где они были нами подпёрты. Я оделась и сбегала вниз в надежде найти целые рамы, но всё было разбито вдребезги. Ещё бы, седьмой этаж, только мне могло прийти в голову, что хоть что-то осталось целым. Впрочем, не только мне. Позвонила подруга с Можайки:
- У вас ураган был?
- Был. Полночи держали рамы на балконе, как два голых идиота. Но половина всё равно улетела. Иванов стеклил с размахом, спецом для полёта.
- Да, я видела. Удивлялась, почему такие большие рамы, они же совсем не были рассчитаны на сильный ветер.
- Ну он же мастер! Я сдуру побежала вниз, чтобы найти хоть что-то.
- Стёкла-то целы?
- Ты смеёшься?

И тут, о счастье, Лужков на излёте своей карьеры решил застеклить московские балконы. Просто волшебство какое-то, нам бы денег не хватило на подобную роскошь. Мало того, рабочие ободрали пол, который я настелила, использовав стеллажи из проката зоны отдыха. Они укладывали на балконе симпатичную голубую плитку и устанавливали алюминиевые рамы. Работало четверо: трое мужчин и одна женщина. Она-то и рассказала под чашку кофе, как вместе со своим приятелем побывала в рабстве где-то в Средней Азии. Их там поили водкой и практически не кормили, а они сажали какие-то "сельхозкультуры" с намёком.

Женщина была похожа на засушенного кузнечика, а её сожитель был чёрен, как головешка. Конечно, я их жалела, приглашала поесть, но они отказывались и вообще чувствовали себя весьма стеснённо, было видно, что люди забитые. Жили они в бараке напротив. Там теперь какие-то элитные дома головокружительной стоимости, а тогда бараки расселили и устроили из них ночлежки по 200 р с носа. Говорили, что они «путинские». Курочка по зёрнышку клюёт, - где-то я это уже слышала. Автобусы из Астаны привозили в центр Москвы неудобоописываемых людей: беззубых стариков, беременных женщин и молодых парней, плохо одетых, замурзанных и шумных. Немного позже бараки обнесли железной оградой, так как в районе участились случаи насилия и грабежей в подъездах. В нашем удавили какую-то старушку, был большой шум, правда, недолго.

За болтовнёй мы с Мариной достигли дома, пообедали и занялись, кто чем. Марина попросила ноутбук и плотно в нём зависла. Я терпела-терпела и откопала на антресоли ещё один агрегат. Он оказался запаролен, так как зять любил всякие шифры и секреты, видимо, он последний им пользовался. Я позвонила ему на работу. Пароль Саша не помнил, сказал, что скоро приедет и исправит положение. Таким образом, в тот трагический день нас в квартире оказалось трое. Рабочие собрали инструменты и отчалили, а я занялась ужином, поскольку Саша с Мариной увлечённо пытались разобраться со шпионскими паролями. Зять был абсолютно свободен, так как накануне отвёз жену с ребёнком к матери в Сибирь кормить комаров. Они с дочкой жили на Большой Грузинской в Сашиной служебной квартире, а мне привозили маленькую внучку всю зиму. Теперь я могла отдохнуть, как мне наивно мечталось.

Я хлопотала подле духовки с курицей внутри, когда вначале раздался звонок в дверь, а потом - встревоженный крик Марины:
- Наташа! Скорее иди сюда!
Она открыла дверь, думая, что рабочие что-то забыли на балконе, но в квартиру ввалилось трое огромных мужиков, - четвёртый стоял в дверях с кинокамерой и снимал происходящее. Самый крупный из богатырей совал Марине в лицо какие-то файлы с бумагами, и я услышала:
- Мы будем здесь жить!
- Кто будет здесь жить? – я подошла к пришельцам, принявшим Марину за хозяйку квартиры.
- Ааа, так это ты Тимофеева? Ну, старуха, мы объявляем тебе войну!
Если учесть, что на календаре было 22 июня и только время нападения не совпадало с нацистским, я мгновенно сообразила, откуда ветер дует. Однако мне и в голову не могло прийти, что эту банду наняла моя старшая дочь совместно с бывшим мужем, который за шестнадцать лет отсутствия даже с днём рождения ни разу не поздравил двух своих дочерей.

Собственно, он уже пытался поделить квартиру пополам без учёта интересов детей, но я доказала в суде, что приватизация стала возможной исключительно в равных четырёх долях, и благородно думала, что после нас с Ивановым эта собственность разделится между дочерьми. Продавать квартиру сейчас не имело смысла, так как наш папаня жил приживалой у своей подруги на даче, которую он же и построил, а она не собиралась выходить за него замуж по экономическим соображениям. Все нормальные люди хотят оставить что-то собственным детям, вот и эта дама, которой я подарила Иванова на восьмое марта, решила поскорее взять за него приданое, откусив от квартиры в центре Москвы. А я была ненормальная, наивно размечтавшись, что… Что? Шестнадцать лет варки в перестроечном соусе, когда надо было кормить, учить, одевать, холить и лелеять, ничему не научили? По крайней мере, я не ждала такой лютой неблагодарности от дочери, это верно. Хотя…

Не Катерина ли сказала мне однажды: «Что ты за мать такая, если не можешь дать ни квартиры, ни машины, вечно мы ходили во всём вязаном и самодельном…» Чего я ещё ждала! Человеку свойственно всё мерять по себе. Гены пальцем не раздавишь. Бабушка сказала, что оставляет мне квартиру, а я даже не рыпнулась в сторону матери, уехала и всё. Иванов-то сказал то же самое, мол, оставляю тебе жильё, только на алименты не подавай, всё равно ничего не получишь. Блиин… Вот стоят четыре орясины и ржут, глядя на моё замешательство. Впрочем, оно длилось недолго.

Димка резал по дереву, в холле у стены лежали круглые липовые чурбаки, один из них очень пригодился. Саша хватал меня за руки и восклицал:
- Наталья Владимировна, Вы их убьёте!
- Ничего, буду в тюрьме романы писать!
Наконец, зятю удалось вырвать чурбак из моих рук. Тогда я подпрыгнула и расквасила нос мужику с кинокамерой, он залился кровью и скрылся в лифте. Этот самый чурбак мне вспоминают на литсайте, как орудие нападения на несчастных «владельцев» долей моей квартиры, пришедших меня убивать. Я была после инфаркта, прижми меня к стенке жиртрест Антошка Ежов – правнук того самого Ежова, сталинского палача, ставший квартирным рейдером, и каюк. Оказалось, что эта четвёрка продолжительное время следила за квартирой, но вначале в ней появлялись дочка с мужем, потом рабочие. Когда те ушли, бандиты решили – пора. Они не рассчитывали, что я буду не одна.

За неделю до этого нападения произошёл удивительный случай: ко мне начали ломиться трое парней с воплями, что я укрываю похитителей, которые якобы что-то у них украли, видимо, это была разведка боем. Я тогда вызвала милицию, парней скрутили и увели, но на этот раз приехал рыжий майор, пожавший Ежову руку, и я поняла, что товарищ в доле. Антошка обосновался в гостиной, облокотившись на телевизор, двое других расселись на моих гарнитурных креслах с золотистой обивкой, и во мне закипело то, что неприлично упоминать. Я сходила на кухню, налила в кастрюлю холодной воды, - до сих пор жалею, что не кипятка, - и вылила на Ежова, который разглагольствовал о том, что напишет обо мне статью на своём личном сайте.

После я проштудировала этот сайтишко полуграмотного Антошки, выставляющего себя этаким Робин Гудом, разруливающим чужие жилищные проблемы, а пока этот мерзавец вскочил, отряхивая мокрые штаны, и, получив от меня пинка, свалил на кухню, прикрываясь дипломатом от пустой кастрюли. Разумеется, вся шобла закрылась там, переговариваясь с кем-то по телефону, а Марина вызвала мне скорую помощь. И только когда докторица позвонила в милицию (или полицию?), что она не желает быть зарезанной на вызове, рыжий майор приехал снова и увёл бандформирование из моей квартиры. Надо сказать, что к тому времени с работы вернулся Димка, силы уравновесились, и новые «владельцы» долей решили не рисковать здоровьем. Один-то уже выбыл. Пятна крови перед входной дверью я замывать не стала, у меня просто не было сил. Больше всех пострадал кот Перчик, который оказался на кухне. Видимо, на нём уроды сорвали свою злость, и он умер через несколько дней.

Продолжение следует

На фото бандит Иван Мазаев у меня в гостиной