Уплываю

I

Бесприютность. Тоска.
Перевёрнутый мир ломано комкаясь,
плывёт ниоткуда в молчанье несносном.
И будто – я, но не я в то же время,
а сгусток скользкий бесформенных чувств…
Отраженье моё – преломление муки
на лице, как вопрос без ответа.
Тайну вдали вынашивая,
как ребёнка под сердцем,
вздыхает томно любви краюха.
Вьюга – вьюга! земли не видно


2


Недосказанность. Пусто. Утро покинуло.
Так – цветок увядающий воду не пьёт…
Но зачем-то разлука прошлое вылила
на застывшие взгляды, скривившийся рот.
Что есть синий теперь перепончатый вид
за окном? Теребит чью-то ночь, чьё-то небо…
невозможность – особое право прохода!
Как улыбка младенца – свежесть Твоя,
а красота не подвластна сравненью,
разве что – с юностью юного сердца,
разве что – только с нежною нежностью.

И спирали сомнений ввернуть норовит
до начала; конца. Он. Она. Только – снежно…
Поиска ради взлелеял желанье,
экстравагантностью стиснув до боли
чистую душу. Да только вот ранее
могла ли Ты знать, что зовётся Любовью,
той непорочной – как ангелы Света,
бдящие святость всего мирозданья?!
Ты – индивид – не дающий обетов,
Бредишь и бредишь синими далями…

3

Задыхаясь в прилипчиво – страстной тоске, непрошенным гостем
уплываю туда, где
меня встретит павлин с хвостом нераспущенным,
всё ж сочтя за кощунство,
раскрывать пёстрый веер хвоста
пред моим потускневшим взором.
Задыхаюсь под вязкостью липкой тоски –
безразличная к боли и к той же любви,
о которой не вспомнят уже никогда
чувства, ставшие падалью.
(Видимо, их разложенью
пришло неизбежное время).
Вдох пусть будет, как выдох.
Выдох, как вдох.
Низ, где верх.
Верх, где низ.
Сердце там, где мой мозг.
Мне не всё ли равно?
Мне бы чуть отдышаться.


Но – в интуиции,
которая в ударе,
 и сходит с ума. не покой
непрошенные гости?..
Я, все же, чуточку
постарел,
веков так на десять,
 пятнадцать – вспять.
Видать, не вынес
 беспредела – Твоего,
 спать, спать, спать, спать.