3. Утрата и спасение

17
Трещала старая карета,
Колеса пели в унисон;
Увы, но граф нарушил кредо,
Убит был на дуэли он.
Перо скрипело по бумаге,
Недолго был на море штиль,
Как век назад, скрестили шпаги
Фон Розенкранц и фон Девилль.
Стал эпилогом к предисловью
Альберт, и если не совру,
Письмо, запачканное кровью,
Принадлежит его перу.
Да, поражен стрелой Амура,
Не в силах вынести ярмо,
Альберт уверенно и хмуро
Строчил ответное письмо.

18
Такая сцена для поэта
Достойна всяческих похвал:
Сошлись во тьме два силуэта –
Один герой, другой бахвал.
Они подняли пистолеты –
Вот поднял первый, вот второй.
Беспечно напевал куплеты
Дуэлей ветреный герой.
С весьма немалых расстояний
Он пробивал врага насквозь
И быть мишенью попаданий
Ему еще не довелось.
Любитель громкого разврата,
Дитя скандалов и пиров,
К дуэлям древним он когда-то
Был беспощаден и суров.
Потом стрелять он научился
И меткий сделался стрелок –
И вдруг к дуэлям пристрастился:
Стреляться стал везде, где мог.
Князь пропил все почти что средства,
А что не пропил – проиграл,
Поскольку к роскоши он с детства
Привык и был большой бахвал.
По странной прихоти злодея,
С его о золоте мечтой,
Возникла у него идея:
Должна быть пуля золотой!
Но денег князю не хватило:
Часть своего продав добра,
Он приказать решил – как мило! –
Ее отлить из серебра.
Не знал он графского секрета,
Что враг его вампиром был,
И не поверил бы – но это
Его не охладило пыл.
Он отошел, слегка качаясь,
Поклон отвесил шутовской…
Его противник, улыбаясь,
Смотрел с презрительной тоской –
Высокий, лик бледнее мела,
Еще не знал он – чуть дыша,
Его бездыханное тело
Покинет вскорости душа.
Под нос довольно ухмылялся
Его нетрезвый супостат.
Вот выстрел в сумраке раздался:
«Граф фон де Вилль, вам шах и мат!»
Он думал, что фигурой зыбкой
Падет противник перед ним,
Но граф с презрительной улыбкой
Сказал: «Я вовсе не раним.
Спасибо вам. В любви отчаясь,
Я жить был вечно обречен –
И наконец-то я скончаюсь,
И наконец-то я спасен!
Теперь прощай, глупец презренный!
Свои грехи ты искупил
Лишь тем, что смертный, телом бренный,
Врага бессмертного убил.
Но знай: ты не имеешь права
Однажды стать одним из нас…»
И навсегда застыла лава,
Огонь в очах его погас.
Дымилась кожа, со скелета
Сползала клочьями она,
Струился дым из пистолета
И серебрилась седина.
Вампир упал – и вот навеки
Погас огонь в его очах.
Спокойно опустились веки,
Но он сгорел, а не зачах.
А враг его лишь пошатнулся,
Холодный труп переступил,
В таверну шумную вернулся
И до утра там ел и пил.

19
Мрачнело красным деревом бюро;
Мадлен, немедля взявшись за перо,
Писала очень быстро, торопясь:
Убийцей графа был какой-то князь…
«Сегодня снова за рассказом шел рассказ;
Не буду прятать их от посторонних глаз;
Кому понадобится рукопись в трюмо?
Сегодня вечером доставили письмо;
Дрожа, я распечатала конверт,
Да, это он, тот самый граф Альберт!
Граф фон Девилль, как Вы мне надоели!
Что? Утром граф убит был на дуэли!?
И там был найден крест из серебра…
О боже! Где же я была с утра!?
Ах… он упырь? Да, он вампир. Но я скорей
Вас назвала последним бы из упырей!
Я раньше думала: альфонс. Нет, все не так!
Вы говорите – вурдалак. Да, вурдалак!
Вы вызывали на дуэль – причиной я.
Но серебро – какая подлость! Вы змея.
Мой кучер Вам доставит это письмецо;
Хочу увидеть Ваше подлое лицо!
Вы самого Альберта застрелили,
И это самый тяжкий Ваш порок,
Зачем же Вы нажали на курок?!
Я завтра положу венок
Из белых лилий на его могиле…
Твоя, твоя серебряная пуля
Так ненадолго задержалась в дуле!
Она должна была найти приют
У графа, у того, кого убьют;
Теперь уже не важно, кто ты:
Аристократ, простолюдин,
Меня доводишь до икоты
Своим поступком ты один»
Неторопливей и печальней
Выводит трели соловей,
Закат над опустевшей спальней
Все розовей и розовей.
Письмо наполнено любовью
И дама голубых кровей
Письмо, написанное кровью
В руке сжимает все сильней.
«Мелькает за окном усадьбы
За экипажем экипаж,
Нам не дожить до нашей свадьбы,
И нет у нас других пропаж;
И, как обычно, в день осенний,
Когда кленовый лист багрян,
Покоя нет от угрызений
Заблудшей совести дворян…»

Погасли тусклые лампады,
Огни дворянского гнезда,
Сквозь паутину листопада
Едва заметная звезда
Едва заметно отражалась
осколком битого стекла
В окне особняка де Фаско;
На нем облупленная краска
То шелушилась, то текла.
И пламя в глубине камина
Бросало всполохи огня
На витражи ее гостиной,
Былую страсть в себе храня…
Селена восковой пластиной
Сияла в окнах, и не зря
На витражах ее гостиной
Горело пламя сентября.
С небес не падала Селена,
Как падал весь небесный свод.
И где-то Прага, где-то Вена
Свечей гасила хоровод.