Книга Моя влюблённость в тебя 2 часть 30 глава

Иногда меня спрашивают, почему я люблю только её, одну-единственную.  Почему я, казалось бы, закован в цепи этой любви,  не замечая других,  не позволяя себе даже взглянуть на кого-то ещё. Я и сам не знаю ответа.  Логика подсказывает, что это иррационально. Были моменты, когда она причиняла мне боль,  боль, которая оставляла глубокие шрамы на душе.  Было предательство,  явное,  ощутимое,  как удар ножом в спину.  Удар,  от которого до сих пор  эхом отдается в груди.  Память услужливо подбрасывает  картины  её холодности,  её равнодушия,  её лжи.  Я вижу эти сцены  во всех деталях:  её глаза,  в которых отражалась  неискренность,  её  слова,  звучащие пусто и фальшиво,  её жесты,  отражающие безразличие.

И всё же...  я сражался с этими воспоминаниями,  закапывал их глубоко,  погружал в  чернильное море забвения.  Я  упорно  отказывался  признавать  величину  своей  раны,  убеждая себя, что  любовь сильнее всего.  Что прощение — это  не просто  акт доброй воли,  но  и  выбор  в  пользу  своего  счастья.  Я  повторял  себе  как мантру:  прощать — значит любить.  И  в  этом  зацикливании,  в  этом  самообмане  я  нашел  своего рода  убежище.  Это  было  как  строительство  крепости  из песка  на  берегу  бушующего  океана.  Я знал, что  волны  когда-нибудь  разрушат  мою  защиту,  но  пока  я  строил,  пока  я  верился  в  свою  песчаную  крепость,  я чувствовал  себя  защищенным.

Может быть,  это  привычка.  Возможно,  я  привык  к  этим  качелям  между  радостью  и  болью,  между  вспышками  любви  и  ледяным  ветром  предательства.  Может  быть,  это  страх  перед  пустотой,  которая  останется  после  того,  как  я  отпущу  её.  Страх  перед  неопределенностью,  перед  тем  будущим,  которое  я  не  могу  представить  без  нее.  Или,  может  быть,  это  просто  глубокая  привязанность,  которая  переросла  в  нечто  более  сложное,  более  темное,  более  всепоглощающее.  Что-то  такое,  что  похоже  на  зависимость,  на  одержимость.

Я  пытаюсь  найти  объяснение,  разобрать  свои  чувства  на  части,  как  механизм  часов,  но  вместо  четких  шестеренок  я  нахожу  только  путаницу  противоречивых  эмоций.  Любовь  и  боль,  вера  и  сомнение,  надежда  и  отчаяние  перемешаны  в  неразберихе,  и  я  не  могу  выделить  ни  одну  доминирующую  нить.  Возможно,  я  просто  боюсь  признать,  что  вся  эта  борьба,  все  эти  годы  прощения  были  напрасны.  Возможно,  я  боюсь  понять,  что  моя  любовь  —  это  не  любовь,  а  самообман,  завуалированная  форма  мазохизма.  И  ответ  на  вопрос,  почему  я  люблю  только  её,  остаётся  заточенным  в  глубине  моей  души,  неразгаданной  тайной,  от  которой  я  сам  же  и  бегу.