Вторая речка

                О.Э. Мандельштам умер в пересыльном лагере
                «Вторая речка» в пригороде Владивостока.               
                Исторический факт.   
                1
                Это было на речке, на речке второй.
                Ледяною коростой оброс, что корой,
                Не корой, а дарованной карой,
                Не годами, а мукою старый.
                С головой запрокинутой, впрямь-таки царь,
                На колючей на ржавой псалтыри бряцал,
                Не прямой ли потомок Давида,
                Оська-лагерник, что и обидно.
                Рукавицами хлопали, топали там,
                Ухмылялись конвойные: «Эй, Мандельштам!
                Воздух обнял ты. Что за фигура?»
                «Ах, оставьте… Со мною – Лаура!»

                2
                Это было на речке, на речке второй.
                В полушубке армейском, в ремнях с кобурой,
                Рукоятью нагана – не глядя,
                Прямо в лоб угодил ему дядя.
                Не осыпался снег по прибрежным кустам,
                Но скользнул под обрыв и упал Мандельштам
                В чёрный смрад, в арестантскую яму…
                Отстучите жене телеграмму.
                Улететь в синеву на свободу спеша,
                Над рекою, как лебедь, рванулась душа,
                От параши – над белой порошей…
                Отдохни, человек мой хороший!

                3
                И не пейте. Горчит в этой речке вода.
                Крови привкус имеет людская беда.
                Тут расправился Сталин с поэтом,
                В куртки кутались урки при этом.
                Кто толкнул, кто катнул его, пнул сапогом,
                Кто лупил, кто вопил, кто курил за углом,
                Кто смеялся в потёмках барака…
                А сказали: случается – драка!
                А сказали, прибавивши в мать-перемать,
                Что к покойникам в лагере не привыкать.
                Эта речка – вторая, конечно,
                Ну, а первая – Чёрная речка.

                4
                Это речка вторая, вторая уже.
                Или, скажете, Пушкин вам был по душе?
                Обжигавший глаголом, как жалом,
                Сей пророк вдохновенный мешал вам.
                И нужны бы стишата, но тема не та:
                Вам бы сплетни, клубничка, донос, клевета…
                А поэты бывают опасны
                Для послушно пасущейся паствы.
                Ну, писали б себе про луну и наяд –
                О запретном, о правде, поди ж, говорят
                И наивно, бесстрашно, вслепую
                Так и лезут под нож и под пулю.

                5
                Под ресницами Осипа – нет, не испуг:
                По зрачку вышивает иглой Петербург,
                Шпилем тонким при ясной погоде
                Золотистый кораблик выводит.
                За штурвалом – умерший от голода Блок,
                А на баке Васильев стоит без сапог,
                А на палубе после расстрела –
                Гумилёва геройское тело.
                Маяковский, изломанный Лилией Брик,
                Тоже – брык, отошёл и к отходу – на бриг.
                Раскачались на реях весенних:
                То Цветаева – вверх, то – Есенин!

                6
                Ну, а Лермонтов? Юноша Лермонтов где?
                Что за речка? Не в дикой ли горной воде
                Жигу пляшут погоны гусара?
                Чьей прохладой напился устало?
                Не Арагва ли это? А, может, Кура?
                Не слыхать за щелчком торопливым курка,
                Хоть и пальцем ретивого друга,
                Но взведённого из Петербурга…
                Подсчитай! Грибоедовских сколько телег,
                Сколько в милую синь опрокинутых рек,
                Сколько лиц, залучённых в колечко?..
                Не вторая – а сотая речка!